Форум » Сериалы Влада Галкина » И все-таки мы вместе... /ЯЛ/ » Ответить
И все-таки мы вместе... /ЯЛ/
Rosland: Название: И все-таки мы вместе… Автор: Rosland Рейтинг: PG-15 Пейринг: ЧеГо Основа: сериал «Я лечу». Жанр: romance Размер: скорее макси, чем миди. Саммари: Все идет почти по сериалу. Все перемены и отклонения от канона увидите сами. Дисклеймер: отказ от всех прав. Кроме пожалуй авторских. Это моя фантазия))))) Предупреждение: я тут вношу свои коррективы в сюжет сериала. Суть сильно не изменится, но мне вот так хочется. Статус: завершен.
Ответов - 61, стр:
1 2 3 4 5 All
Rosland: Я сижу на своей маленькой кухне и курю уже 4 сигарету. На столе стоит рюмка конька, под столом 2 пустых бутылки. Ночь. Кромешная тьма, тишина, и только редкие капли дождя нарушают ее. Снова не могу уснуть. Я даже знаю, что является причиной моей бессонницы. А точнее кто. Лерка…. Эта девушка бесцеремонно ворвалась в мое спокойное существование. Хотя кого ты обманываешь, Гордеев?! Эта девчонка вдохнула в меня жизнь. Именно ее я впервые за свои 37 лет полюбил по-настоящему. Впервые после смерти матери я почувствовал необходимость сказать эти главные три слова. «Я люблю тебя, Лера». Люблю. И поэтому я уезжаю. Так будет лучше для нее. А значит, и для меня. Главное, чтобы она была счастлива. А я… Что я могу дать ей? Бессонные ночи ожидания мужа с дежурства? Вечные ссоры и пререкания? Нет. Она достойна большего. Тихо струится сигаретный дым. Словно дым от погасшей страсти. Я должен погасить ее в себе, я должен убить любовь к Лере. Так будет лучше для всех… Но… Ведь она ответила тогда на мой поцелуй, не оттолкнула, не убежала…. Почему? Может, я все же ей не безразличен? Черт, почему все так сложно?! Ударяю кулаком по столу, не рассчитав силы. Синяк, кажется, будет. Ну и черт с ним! Не чувствую боли, потому что сердце болит сильнее. Лера…. Почему же эта девушка не дает мне покоя, спрашиваю сам у себя. И сам себе отвечаю. Потому что люблю. Но она никогда не узнает об этом. Все это пустые слова. И Женя, и Нина говорили мне их, и что с того? Их слова лишь обязали меня к определенным действиям и ничего более. Они привязали меня к себе, но так и не стали мне родными за столько лет. А Лера стала смыслом всей моей жизни за какой-то месяц. И что-то мне подсказывает, что навсегда. Бессмысленно убеждать себя в чем-то. Я не смогу ее забыть. Не смогу полюбить другую. Не смогу. Так зачем же бежать от проблем, бежать от самого себя? Пора признаться себе, что вся моя жизнь – Лера. Так может…?... Нет, а что если я ей не нужен? Впрочем, есть только один выход…. - Але, Вадь… Да, Гордеев. Слушай, не одолжишь ключики от дачки? Ужасная жара. Словно и природа против меня. Солнце безжалостно печет, будто старается испепелить все живое вокруг. Сижу на веранде. Всю ночь не спал и, признаться, не особо и хотелось. Опять думал о ней. Наверное, я все же поступил правильно. Я уехал не с Женей, я просто уехал. Не хочу, чтобы Лера думала, что я ее предал. Так, все! Хватит, Гордеев! Подумай уже о чем-нибудь другом! – вслух одергиваю себя. Безрезультатно. Вновь в памяти всплывает тот вечер….. …Куратов со своими многочисленными родственничками завывает что-то там про зимний вечер и желание любить. А я просто смотрю на нее. Смотрю и не могу оторвать глаз. Знаю, что откровенно говоря, я в наглую пялюсь на нее, но ничего не могу с собой поделать. Она замечает это, улыбается. Так только она умеет…. Как же я люблю эту улыбку, эти задорные девичьи искринки в шоколадно-карих глазах. Крепче обнимает Дениску. Черт, как бы я хотел быть на его месте! Уже поздняя ночь. Сижу у рояля, пытаюсь успокоить спутавшиеся мысли. Но внутреннему взору вновь и вновь предстает она. Внезапно заходит сама Лера. Смущенно улыбается. - Лера? Вы что? - Не спится… - Ну тогда давайте к огню. Опирается на пианино, я же сажусь напротив. Ловлю себя на том, что смотрю на вырез ее блузки. Что я себе позволяю?! Она же моя студентка! -Александр Николаевич, спасибо, что взяли меня сюда. И Денису очень понравилось. Спасибо… Эх, глупышка, знала бы ты, как я рад, что ты здесь…. - Да это вам спасибо, Лер. Спасибо, что согласились поехать… Хотите вина? - Нет, спасибо…. – качает головой. Прядь волос выбивается из хвостика. Она убирает ее. Замечаю дрожь ее пальцев. Не могу себя сдерживать. Подхожу к ней, осторожно кладу руки ей на талию и поворачиваю к себе. Лера поднимает на меня нерешительный взгляд. Ее губы чуть приоткрыты, кажется, она хотела что-то сказать, но я не дал. Просто наклоняюсь и касаюсь своими губами ее Лера замерла, но не отпрянула. Воспринимаю это, как сигнал к действию. Руками мягко провожу по ее спине, крепче прижимая к себе. Целую нежно, но уже уверенно и довольно требовательно. Одной рукой зарываюсь в ее волосы и, обхватив затылок, углубляю поцелуй. Лера начинает отвечать, нежно обвивает руками мою шею, прильнув ко мне всем телом. Понимаю, что еще немного, и я не сдержусь. Слишком долго я мечтал об этом. Но еще не время. Делая над собой неимоверное усилие, ослабляю объятия. Лера чувствует это и сильнее цепляется за мои плечи. Она начинает целовать меня так неистово, так страстно, что я невольно вновь сжимаю ее и отвечаю так же жадно. Она поднимается на носочки, стараясь стать ближе. Это сводит с ума. Лерка, что же ты со мной творишь? Наконец, собираю остатки разума в кулак и опускаю ее на пол. - Леер….. – только и смог выдавить я. - Александр Николаич… - Стоп… - перебиваю ее, прикладывая палец к ее припухшим от долгого поцелуя губам. – Стоп. Кажется, она понимает меня не так, как надо было. Бормочет слова извинения и поспешно разворачивается. Собирается уйти, но я ловлю ее за талию и снова прижимаю к себе. Она слишком близко, но я все же пытаюсь говорить. - Лер, давай перейдем на ты. Это будет логично. Саша. - Саш, я хотела сказать… - Я тоже хотел сказать… Но давай оставим все разговоры до завтра. Уже поздно. Завтра рано вставать. Смотрит на меня испуганно и недоуменно. Боится, что я сочту этот поцелуй ошибкой. Дурочка все-таки она у меня… Похоже, знаю только один способ убедить ее в обратном. Снова целую, но уже нежно. Так нежно, как только умею. Чувствую, что она успокаивается. Вновь хочет прижаться ко мне, но я не даю. Отстраняю ее. -Спокойной ночи, Лер. - Сп-покойной ночи… Ее голос дрожит, дыхание сбивается. Как приятно сознавать, что причина ее волнения – я. Чертовски приятно. Наконец она уходит. Я выхожу на веранду, закуриваю сигарету. Меня всего трясет. Да что ж это такое?! Что есть в ней, чего не было ни в одной из тех женщин, которых я встречал ранее?! Простая девчонка-студентка. Признаю, довольно красивая. А еще безумно упрямая. Но в ком этого сейчас нет? Чем она меня зацепила??? ….. Мда, кажется, я тот вечер никогда не забуду. Веселенькое я себе «место политического убежища» выбрал! Сейчас замучаю себя воспоминаниями до паранойи и все. Финиш, Александр Николаевич. О! Разговоры с самим собой – первый признак шизофрении. Докатились! Нет, что-то нужно делать. На глаза попадаются сваленные в кучу дрова. А интересно, топор прилагается? Спасибо тебе Куратов! Бонус называется – «Почувствуй себя дровосеком». Хотя должен признаться, это помогает. Благодаря физической работе удается отвлечься от этих воспоминаний. Даже настроение поднялось. Чуть-чуть получше паршивого. Ну хоть что-то… Внезапно чувствую на себе чей-то взгляд. Оборачиваюсь – ОНА! Первая мысль – допился, Гордеев. Вот они – глюки. Вторая… А второй не было. Я просто подошел к ней и обнял. Она уткнулась в мое плечо. Ее руки нежно скользили по моей спине. Внезапно Лера отстраняется и шепчет мне в самое ухо слова, от которых меня бросает в дрожь. Я так мечтал услышать их, но уже потерял надежду… - Сашка, зачем ты уехал? Я ведь так тебя люблю… Я замер, все еще не веря в реальность происходящего. Лера отстранилась и посмотрела мне в глаза, рукой ласково гладя меня по щеке. - Прости…. - За что? – она удивленно вскидывает брови. - Я дурак… Она только смеется и целует меня. Внезапно раздается оглушительный гром. С неба как из ведра хлынул дождь. Он послужил логическим завершением этой безумной жары. Точно так же, как приезд Леры послужил концом моему одиночеству. Теперь я не отпущу ее. Пусть даже не надеется. И мне глубоко безразлично мнение Лобова и прочих «доброжелателей». Безразличен вообще весь остальной мир. Важно только одно. Она. Лера…. Лерочка…. Моя Лерочка… Поспешно веду ее в дом. Не дай Бог, промокнет и заболеет. Странно, кажется, она первая, о ком мне так приятно заботиться. Заходим в гостиную. Не знаю, о чем говорить. Все слова мне кажутся ненужными и глупыми в этой ситуации. Однако Лера облегчает мне задачу. Она садится на краешек дивана и сама начинает разговор. - Саш, я должна тебе кое-что сказать…. «Начало пугающее» - отмечаю про себя, а вслух отвечаю. - Да, конечно. Я слушаю тебя. - Понимаешь, я приехала не только из-за того, что ты мне нужен. Ну то есть главная причина в этом, но есть еще и другая. Может быть, не такая важная, но… все равно важная… Путается, сбивается… Пытаюсь помочь. - Я понял. Что случилось, Лер? - Понимаешь, сейчас в больнице лежит отец Емельянова, Григория Анатольевича. У него опухоль, очень неудачно расположена, слишком близко к печени. И в общем, срочно нужен хороший хирург… - выпалила она на одном дыхании, и, чуть-чуть помедлив, добавила: - Такой, как ты, Саш… Ты вернешься? Она подняла на меня взгляд, полный надежды и мольбы. Ну как я могу отказать этому прелестному созданию?! Подхожу, сажусь с ней рядом и, слегка приобнимая, шепчу на ушко: - Конечно, вернусь. Но не сегодня и не завтра. Видя ее удивленный взгляд, поясняю. - У меня есть предложение. Давай украдем друг друга у всех на пару дней. И просто побудем вместе. Мне кажется, мы заслужили. Как думаешь? Лукаво смотрю на нее. Она улыбается в ответ и хитро спрашивает. - А мой руководитель практики не будет ругаться? - Неет. Я бы даже сказал, он будет «за». - Ну раз так, тогда пожалуй можно… Едва сдерживаю себя, чтобы не схватить ее и не унести в спальню, на мягкую постель. Нежданное счастье, на которое я уже и не смел надеяться, безумно пьянит голову. Но я не буду торопиться. Это стоит того, чтобы подождать. Предлагаю ей вина. Соглашается. Достаю бокалы, наполняю их ее любимым полусухим, подаю один ей в руки. При этом нечаянно касаюсь ее пальцев. Меня бросает в дрожь. Так, спокойно, Гордеев! Ты наверняка у нее первый. Не хватало ее еще напугать! Сажусь рядом. Чокаемся и пьем. Кажется, за любовь. Звон бокалов глухим звенящим шумом отдается в моем помутившемся сознании. Лера замечает мое состояние и прячет улыбку. Она понимает, к чему идет дело, но видимо ее это ничуть не смущает. Лера подвигается ближе и наклоняется, чтобы взять что-то с другого конца стола. Что именно, уже не замечаю. Дело в том, когда она наклонилась, я имел возможность лицезреть ее шикарное декольте. Вырез был очень глубоким. Мой взгляд утонул в нем. Это не утаилось от Леры. Она медленно выпрямилась и прошептала: - Саш… -Ч-что? - прохрипел я. - Тс-с-с…. – Она молча потянулась ко мне. Теплые ладошки скользнули по моей груди. Буквально тут же я почувствовал ее дыхание на своей щеке, а еще через мгновение – прикосновение ее мягких нежных губ. Они чуть сластили и от этого были еще более желанными. Поняв, что сдерживаться далее бесполезно и просто невозможно, я крепко прижал ее к себе. Она подается вперед, садится на мои колени Мне почему-то кажется, что она неуверенна. Я хочу поубавить напор, но мои руки живут своей жизнью. Они сильнее обнимают ее, постепенно спускаясь все ниже и ниже. Лера не возражает. Отрываюсь от ее губ и шепчу. - Л-лер, ты уверена? - Санечка, родной, если бы я не была уверена, меня бы здесь не было…. Я люблю тебя, Гордеев…. И вправду, зачем ей было приезжать, если она меня не любит? Это была последняя мысль в моей голове. Дальше остались только ее губы, ласковые нежные пальцы и запах ее тела, сводящий меня с ума.
Rosland: Утро. Открываю глаза. В голове вновь возникает вечная мысль законченного пессимиста. Ну зачем настал этот день? Что он изменит? Однако тут же прерываю свое самобичевание. Чувствую, что не выспался. Спина слегка ноет, но во всем теле приятная истома. Давненько со мной такого не было. Неужели… все это не приснилось мне? Поворачиваю голову. Нет, точно не приснилось. Лера мирно посапывает на моем плече, подложив ладошку под щеку. Простынь чуть сползла, открыв изящный и такой соблазнительный изгиб ее плеча. Я чувствую необыкновенное умиротворение. Все так естественно и логично. Я мужчина, она женщина. Мы вместе и это главное. Мы – единое целое, несмотря на то, что мы такие разные. Не знаю, сколько уже времени я просто лежу, не шевелясь, и любуюсь ей. Вспоминаются слова Куратова, который он сказал мне перед свадьбой с Женей… - Ты думаешь, что любишь ее. А вот представь. Засыпаешь – рядом она. Просыпаешься – снова она. Уходишь из дома – она. Приходишь – снова она. Ты готов к этому? Помнится, я послал его далеко и надолго. Но только теперь я понимаю, что он имел в виду. И понимаю, что готов видеть рядом с собой Леру каждую секунду своей жизни. Хотя знаю, что это невозможно. Наверное поэтому наслаждаюсь каждым мгновением, когда она рядом. Солнечный лучик пробивается сквозь закрытые шторы и падает прямо на лицо Леры. Она морщится и, ворочаясь во сне, утыкается носом в мою грудь. Едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. Какая же она смешная, когда спит! Губки бантиком, бровки домиком…. Прелесть одним словом. Все же могу сдержаться. Из моей груди вырывается тихий смешок. Лера сонно бормочет что-то и потягивается, но глаза не открывается. Я знаю, что она проснулась, просто не хочет этого показывать, хочет на мгновенье продлить эту утреннюю идиллию. Тихо наклоняюсь к ней и целую в ямочку на шее. Она улыбается. Вновь целую, на этот раз в нос, потом в лоб и в висок. Осторожно поправляю челку. Лера упорно не открывает глаза. - Леер…. Вставай, соня. У нас с тобой весь день впереди…. - Мммм….. Наконец она приподнимается на кровати, садится, рукой придерживая простыню на роскошной полной груди. Ее волосы свободно струятся по обнаженной спине. Лера поправляет их свободной рукой и оборачивается ко мне, ловит мой восхищенный взгляд. - Какая же ты у меня красавица… - подвигаюсь к ней, кладу подбородок на ее плечо и осторожно обнимаю, направляя свои руки вслед за ее. Она откидывает голову мне на грудь, подставляя шею для поцелуев. Не заставляю себя ждать. Внезапно она вырывается и отодвигается на другой конец кровати, прислоняясь к спинке кровати. В глазах пляшут чертики. - Лер, ты чего? – недоуменно смотрю на нее. - Ничего… - хитро косится на меня. – Ты же сам сказал, что у нас впереди целый день. А такими темпами мы вообще из кровати не вылезем… Я в душ… Встает, все еще придерживая простынь. Подхватывает другой ее конец, так что оказывается будто в платье. Белая шелковая материя красиво струится по ее фигуре, точно повторяя все изгибы тела. Волосы ниспадают почти до поясницы. Лера плавно идет к двери. У самого порога она оборачивается и дарит мне свою божественную улыбку. Через секунду она скрывается за дверь. Шумно вздохнув, откидываюсь на подушки. Как же мне все-таки повезло с этой женщиной. Она бесспорно идеальна. Такая красивая, естественная, настоящая…. Боже, за что мне это счастье?! Из размышлений меня вновь выводит Лера. Она уже переоделась в майку и брюки. Кажется, в них она была вчера. Заходит, садится на краешек кровати. Наклоняется ко мне и, подперев щечку кулачком, будничным тоном спрашивает: - Завтракать будете, Александр Николаич? Знаю я ее будничный тон. Глаза так и смеются, так и искрятся счастьем. Но решаю поддержать ее игру. - Конечно буду, доктор Чехова. А что на завтрак? - А что бы вы хотели? - Мамонта под соусом из птеродактиля. Интересно, как она выкрутится? Лера невозмутимо отвечает. - Не вопрос. Идите да поймайте. Потом и поговорим… Не выдерживаю и хохочу. Лера улыбается и прячет лицо у меня на груди. Обнимаю ее и чувствую, как она трясется от смеха. Ловлю себя на мысли, что ни с кем мне не было так легко, как с ней. Тем временем Лера немного успокаивается и поднимает голову. - Пошли уже на кухню. Я завтрак приготовила. Не птеродактиль, конечно, но есть можно… Завтракаем. Лера чудесно готовит. Мысленно отмечаю, что типичный анекдот типа «Я целуюсь, лучше чем готовлю» не про нее. Хотя,…. Скажем так, она делает это одинаково замечательно. Спустя какое-то время выхожу на веранду покурить. Лера, закончив хлопоты на кухне, выходит ко мне. Дует прохладный ветерок, а она в одной майке. - Зря ты так выскочила… Начинаю снимать куртку, чтобы укрыть ее, но она останавливает меня. - Лучше так… Она прижимается ко мне, запустив руки под куртку. Я укрываю ее полами и обнимаю. Не знаю, сколько времени мы так простояли. Вот уж действительно – счастливые часов не наблюдают… Весь день мы провели вместе. Гуляли, болтали о всяких глупостях. Уже в очередной раз ловлю себя на мысли, что давно мне не было так легко на душе. Я просто счастлив. Много ли человеку нужно для счастья? Нет… Всего лишь другой человек. Родной, дорогой и…. самый любимый. И у меня этот человек есть. Теперь есть.
Rosland: Ближе к вечеру возвращаемся на дачу. Настает вечер. Мы сидим в гостиной. В окна заглядывает луна. Мирно трещат дрова в камине, согревая нас своим теплом. Мы пьем вино. Еще немного и мы уже проследуем в другую комнату. Но как назло, нам мешают. Внезапно раздается звонок моего телефона. Мысленно чертыхаюсь. Как это я его не отключил??? Неохотно нажимаю ответить. - Да, Гордеев. В телефоне раздается взволнованный голос Лобова. - А-александр Николаич…. Доброго вам вечера… Доброго вечера. Извините, я право, не понимаю, зачем звоню, но…. В общем… Не знаю, кому еще позвонить… Александр Николаич…. Лера пропала…. Так вот оно что… Понятно, старик перепугался не на шутку. Бросаю быстрый взгляд на Леру. Очевидно, она слышала его слова. Смотрит на меня испуганно-виноватым взглядом. Ясно. Не до этого ей было, и не о том она думала. Хотя должна была подумать. Что ж придется выкручиваться самому. - Олег Викторович, не переживайте. Все в порядке. – делаю глубокий вдох и морально готовлюсь к буре эмоций. – Лера со мной. - К-к-как с вами?... – слышится в трубке после продолжительной паузы. - Вот так. Да не волнуйтесь вы так. С ней все в полном порядке. Можете быть уверены, со мной она в полной безопасности. Краем глаза кошусь на Лерку. Смотрит на меня ошарашенным, но счастливым взглядом. Улыбается. Сам едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться от счастья. В это время Лобов обретает дар речи и наконец, спрашивает: - А что она с вами делает? - Да вот сидим на даче у моего лучшего друга. Свежим воздухом дышим. - На д-даче??? – в его голосе начинают появляться возмущенные нотки. - Ну да. И еще Олег Викторович, я хочу, чтобы ваша дочь стала моей женой… - говорю это будничным тоном, как бы между делом. - Ч-что? - Именно то, что я сказал. - А Л-лера… Лера не против? - Ну я думаю, нет… - выжидательно смотрю на Леру. Та несколько секунд сидит, словно в трансе, потом кидается мне на шею. Обнимает так крепко, что кажется, вот-вот задушит. Но в этот момент я не возражаю против такой «смерти». Свободной рукой обнимаю ее и переспрашиваю: - Олег Викторович, ну так вы не против? - Ну нет конечно… Если Лера.. то… - Ну вот и замечательно!!! –перебиваю его. – Тогда завтра мы заедем за Лериными вещами. - В смысле? - Ну где это видано, чтобы муж и жена жили отдельно? - Ну… просто …. Нет, ну если вы настаиваете…. - Отлично! Значит, договорились, и завтра Лера переезжает ко мне. До свидания, Олег Викторович, Всего хорошего! Нажимаю «сброс» и отключаю телефон. Лера поднимает голову с моего плеча и шепчет в самое ухо. - Сашка, ты сумасшедший…. - ммм… - делаю вид, что задумался. – Есть немного. Вскидывает голову и смотрит мне в глаза. - А что если бы он не согласился? - Ну а если бы он не согласился…. Я похитил бы тебя и увез далеко-далеко…. И никакой злобный отчим даже вместе со злобной мачехой не смогли бы мне помешать. Смеется. Как же я люблю эту улыбку, этот звонкий искрящийся смех… - Что смеешься? – обиженно переспрашиваю. – Ты что, мне не веришь? - Верю, конечно. Ласково гладит меня по щеке. Не могу сдерживаться и нежно целую ее. Она отвечает. Мягко откидываю ее на спинку дивана, а сам чуть приподнимаюсь над ней и вновь целую, все более настойчиво и требовательно. Я уже собираюсь подхватить ее на руки и отнести на мягкую широкую постель, но она чувствует это и слегка отстраняется. Настораживаюсь. Что-то тут не то. Она берет со стола бокалы с вином, дает один мне. - Ллер…. Что то случилось? - Ничего. Просто у нас с тобой сегодня вроде как помолвка. Надо это отметить. Дразнит меня. По глазам вижу, дразнит. И эти карие шаловливые огоньки меня еще больше заводят. Чокаемся. Лера медленно подносит бокал к губам и делает глоток. Пара капель стекает по ее подбородку, течет по шее и теряется где-то в вырезе ее кофточки. Как бы мне хотелось собрать эти капли своими губами…. Но раз игра, так игра. Залпом выпиваю вино. Ставлю бокал обратно, рука дрожит. Это замечает Лера. Она ловит мою руку. ПО сравнению с моей ее ладошка кажется крохотной. Мы тесно переплетаемся пальцами. Вновь повторяю попытку. Свободной рукой осторожно обнимаю ее талия и привлекаю к себе. Целую. Она отвечает жадно, неистово, прижимается ко мне. Даже не думал, что она может быть ТАКОЙ. Такой страстной, требовательной. Наши чувства срастаются в неудержимую бурю, которую неспособно остановить ничто на свете. Эта ночь, кажется, длится вечно, и в то же время, пролетает за один миг. Я помню каждый миг и в то же время не помню ничего. Наконец, мы смогли остановиться. Лера почти сразу заснула на моем плече. А я лежу и думаю. Не верю своему счастью. Еще 48 часов назад я думал, что нет на земле человека более несчастного, чем я. Теперь же наоборот. Сомневаюсь, что есть кто-то счастливей меня. Хотя нет. Я уверен. Я самый счастливый. Ведь эта великолепная женщина принадлежит только мне. Возможно, я рассуждаю, как собственник и эгоист. Ну и пусть. Я слишком долго был одинок. Теперь я не отпущу свое счастье. Никому не позволю обидеть мою девочку, не позволю причинить ей боль. Не позволю даже прикоснуться к ней. Абсурд? Возможно. Но разве в любви есть место разуму?
lechuza: Да да да я помню волшебные пендели и этот шедевр!!!!!!
Rosland: lechuza пишет: Да да да я помню волшебные пендели и этот шедевр!!!!!! Куда же я без волшебных пенделей
Песчаная Эфа: Засяду за оный ввечеру)) Уже порхаю по ютьюбу, смотрю клипы по фильму...
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Засяду за оный ввечеру)) Уже порхаю по ютьюбу, смотрю клипы по фильму... Ух ты! Здорово))) Нравится?
Песчаная Эфа: Rosland пишет: Ух ты! Здорово))) Нравится? Очень нравится. Первая серия уже загружается на соседней вкладке. Не знаю, успею ли посмотреть и почитать, или не доберусь сегодня... Но определенно намерена!
Rosland: Песчаная Эфа приятного просмотра :)
Песчаная Эфа: Прочитала. Нравится. Хочу дальше!!!! Спасибо, Rosland !!!
Rosland: Песчаная Эфа, тебе спасибо))
Rosland: Утро. Ммм…. Черт, как же не хочется вставать! Сладко потягиваюсь и поворачиваюсь на бок. И замираю. Странно, Леры нет. Куда она могла подеваться? А что если…. Вдруг она сочла это все ошибкой и просто ушла по-английски?... Быстро соскакиваю с кровати и, на ходу натягивая джинсы, иду на кухню. Нету… Гостиная… Снова пусто. Лерочка, родная, где же ты? Непонятно зачем, иду к выходу. Распахиваю дверь. Слава Богу, вот она! Стоит, укутавшись в мою куртку. Быстро подхожу и обнимаю за плечи. Лера вздрагивает, поворачивается ко мне и шутливо ударяет по плечу. - Фу, дурак, напугал! - Это ты меня напугала… - шепчу, вдыхая запах ее роскошных волос. - В смысле? – разворачивается и удивленно смотрит на меня. - Неважно… - Ну раз неважно, то пойдем в дом. Я завтрак приготовила. Спустя какое-то время, мы начинаем собираться. Нужно ехать в больницу. Не хочется, но надо. Сажусь в машину, завожу мотор, и прежде, чем тронуться с места, спрашиваю. - Лер, а ты уверена? - В чем??? - Ну просто, если мы с тобой сейчас придем вместе, обязательно поползут слухи. Я-то к ним привык, а вот ты… ты можешь это перенести не так безболезненно, как хотелось бы. - Не волнуйся. Все будет нормально. Обидно, когда слухи ходят на пустом месте, но в нашем-то случае они вполне оправданы… Хитро улыбается. На душе у меня вдруг стало так легко. Я уверенно жму на педаль газа. Мы трогаемся. Прошло меньше часа. Мы уже в больнице. Лерка пошла к своему больному, а я решил повидаться с начальством. Захожу в кабинет Ковалец и с высшей степенью морального удовлетворения наблюдаю ее изумленное лицо. Мда… Челюсть можно соскребать с пола. Выдерживаю эффектную паузу и наконец, говорю - Доброе утро, Ирина Васильевна. - Здра-а-асьте, Александр Николаич… А вы разве не в Москве? - Ну если столицу златоглавую не перетащили в наш скромный городок, то нет. - А вы как всегда ерничаете. – Узнаю прежнюю Ковалец. – Ну давайте, выкладывайте, какими судьбами к нам? - Ну как это? Судьбами хирурга, работающего в этих стенах. Или уже не работающего? - Нет, ну как можно? Естественно, работающего. Так значит, я была права, и вы не смогли отсидеть свой отпуск дома? - Нууу…. – виновато опускаю глазки. Все-таки мне повезло с начальницей. - Ясно… - смеется. – Что у вас там еще нового? - Я женюсь, Ирин Васильна! – уж лучше пусть она узнает это от меня, чем от больничного телеграфа. - Ж-женитесь? Но как? На ком? - Давайте по порядку. Да, женюсь. Как? Вам что, церемонию бракосочетания пересказать? На ком? А вот тут по-моему, без вариантов. - Неужели на Лерочке? - На ней самой! – довольно ухмыляюсь. Воцаряется тишина. Наконец, Ирина Васильевна вновь обретает дар речи. - Поздравляю вас, Александр Николаич! Желаю здоровья, счастья в личной жизни! Не выдерживаю. Громко смеюсь во весь голос. Ковалец удивленно смотрит на меня. - А что я такого сказала? - Нет, ничего. Осталось только подписаться – Пух… - Да ну вас, Гордеев! – отмахивается от меня, делает серьезное лицо. Включает строгую начальницу, одним словом. Но я-то вижу, что ее глаза смеются и радостно светятся. - Ну что ж, тогда я, пожалуй, пойду? - Идите. Приступайте к вашим повседневным обязанностям. - Сиенепременнейше! – разворачиваюсь на месте и выхожу в коридор. Напеваю про себя какую-то дурацкую песенку. Мда. Давненько со мной такого не было. Влюбился, да, Гордеев? Влюбился. Я бы даже сказал, втюрился по самые уши. Как мальчишка. И надо признаться, мне нравится эта влюбленная эйфория…..
Rosland: В коридоре сталкиваюсь со Степанюгой. Ехидно ухмыляется. - Кого я вижу? Что, Александр Николаич, в Москве местечка не нашлось? Обратно до нас снизошли? Странно, но мне даже не хочется его убить. Спокойно отвечаю. - А я в Москву-то и не ездил. Че я там забыл? Сенечка медленно, но верно роняет челюсть на пол. Глаза потихоньку вылазят из орбит. Оставляю его в таком ошарашенном состоянии и иду дальше. Натыкаюсь на Лобову. Смотрит на меня как на врага народа. Видать, еще не оставила попыток устроить личную жизнь своему сыночку. Ну и пусть пытается. Я Лерку не отдам, хоть ты тресни. Кстааааати…. Чуть не забыл. Разворачиваюсь и иду по направлению к палате, где лежит Леркин больной. А вот и она сама. - Доооктор Чехова!!!! Оборачивается и дарит мне обворожительную улыбку. - Да, Александр Николаич… - Доктор Чехова, - подхожу, обнимаю за талию и медленно веду по коридору. – Понимаете, какое дело. Ближайшие два-три дня вы не сможете присутствовать на практике. - Почему это? – удивленно выгибает бровь - Лер, - перехожу на серьезный тон. – Мне нужно уехать. - Зачем??? – вижу испуг в ее глазах. - Как зачем? За разводом. И именно потому, что я не хочу, чтобы тебе все показали в неверном свете, я хочу, чтоб ты поехала со мной. Выдаю это все на одном дыхании. Не знаю, поняла ли она сию сложную речевую конструкцию. Лично я сам себя не понял. - Саш, но… А как же практика? - Лер… Ну просто… - не знаю, как объяснить ей свое желание. Но мне жутко не хочется оставлять ее здесь одну. Такое чувство, что что-то должно случиться. - Ну хорошо, Саш. Если ты настаиваешь…. - Спасибо, солнышко! - не сдерживаюсь и целую прямо в коридоре. Она вздрагивает от неожиданности. Но не отстраняется и отвечает. - Ой!!! – взвизгивает кто-то за спиной. – Ал-лексанн Николаич…. Нехотя отрываюсь от Лериных губ. Оборачиваюсь. Лебедева. НУ все. Главная сплетница. Скоро все будут галдеть про наш роман. - Чего вам, Лебедева? - Там вас Олег Викторович вызывает. Сказал, срочно. - Хорошо, я сейчас зайду. Тоня уходит, все еще как-то странно косясь на меня. Поворачиваюсь к Лере, она смотрит на меня испуганным взглядом. - Лерочка, что случилось? - Саш…А зачем тебя Лобов вызывает? - Ну не знаю… Схожу, узнаю. - А что если…. Что если он будет против? - Против чего? - нуу… нашего с тобой брака. - Ну что ты, глупенькая? – Нежно обнимаю ее за плечи. – Да даже если и против. Жить-то ведь нам с тобой. А значит, и решать тоже нам. Так? - Угу… - прижимается ко мне и целует в щеку. - Ладно, Лер, я пойду к Лобову. А ты меня в ординаторской подожди. Я отпрошусь и поедем домой. Вещи собирать. А завтра в Москву. Договорились? - Да. Иди, я тебя жду. Что ж, чувствую, нелегкий разговор намечается. Делаю глубокий вдох. - Здравствуйте, Олег Викторович. Вызывали? - Да, вызывал. Проходите, садитесь, Александр Николаевич. Сидит в кресле, теребит ручку. Наконец, он нарушает воцарившуюся тишину. - Александр Николаевич, я сейчас с вами буду говорить не как начальник с подчиненным… - А как отец с ухажером? – подсказываю я. - Нет. Как мужик с мужиком. - Ах вот оно что… - Да. Саш, нам нужно поговорить. Серьезно и без спешки. Понимаешь, девчонка натерпелась от жизни по самое «не хочу». После смерти родителей она стала замкнутой, перестала доверять кому-либо. Эхх, видел бы ты ту Лерку, которая была хотя бы восемь лет назад. Веселая, озорная, глаза так и искрятся. Сама беззаботность. Тяжело вздыхает. Тактично опускаю глаза. - Да, конечно, кажется, что характер у нее железный, непробиваемый. Но ведь в женщине от природы заложено быть мягкой, хрупкой. Так уж устроена жизнь, что мужчина должен оберегать и защищать свою женщину. А Лера всячески противилась этому. Все сама да сама. Упорно старалась быть независимой. За ней еще в школе парни ухаживали. А она не подпускала их к себе. Большее, что она позволяла – это проводить из школы и донести портфель. Когда она пошла в институт, немногое изменилось. А потом… Потом пришло время практики, она встретила тебя. И похоже, она действительно тебя любит. И я прошу тебя, Саш. Не обмани ее доверия. Сохрани ее любовь. А главное береги Леру. На ее долю выпало слишком много потерь и потрясений. Она заслуживает простого человеческого счастья. - Я понял вас, Олег Викторович. Я клянусь вам, что пока я жив, никто не посмеет обидеть ее или причинить ей боль. Можете мне поверить. - Я верю тебе, Саша. Верю. - Что ж, я пожалуй пойду. – Встаю и иду к двери. – Кстати, завтра я уезжаю за разводом. И Лера поедет со мной. Не хочу оставлять ее одну. Мало ли, еще не так что-то поймет. Доброжелателей в наше время много. - Конечно, конечно. Езжайте с Богом. - Всего доброго, Олег Викторович. - Всех благ, всех благ…
Rosland: Собираем чемоданы. Вдруг Лерка резко откидывает в сторону сумку и спрашивает. - Саш, а ты уверен? - В чем, родная? - В том, что мне стоит ехать. - Лерр…. – сажусь рядом с ней на пол и чуть приобнимаю. – Мы же обсуждали эту тему, и помнится, ты со мной согласилась. - Да, но… - Что но? - Ну твоя жена.. Она же меня наверняка ненавидит! - Ну не ненавидит это точно. Такую милую девушку просто невозможно ненавидеть. – ласково целую в лобик. Смущенно улыбается. – И к тому же, ты не за нее замуж выходишь, а за меня. Поэтому главное, что я тебя люблю. И вообще. Ты с Женькой даже не увидишься. Ты меня подождешь в отеле, а я быстренько разведусь, и мы вместе пойдем гулять. Ты Красную площадь видела? Отрицательно мотает головой. - Ну вот посмотришь. И еще много чего увидишь. А потом посидим в каком-нибудь уютном ресторанчике. Ну а главное… Это ночная Москва… Лерка ты будешь в восторге! Снова улыбается. Целует меня в щеку. - Спасибо тебе, Саш. - За что? -Удивляюсь я. - За то, что ты есть… За то, что ты рядом… - Да это тебе спасибо, что ты меня терпишь. Смеется. Так искренне и заливисто. Обожаю ее. Хочу поцеловать, но не получается. Она резко вскакивает с криком: - Я ж косметичку не взяла!!! Ох, уж эти женщины! Неужели она не понимает, что она для меня всегда будет самой красивой и самой лучшей?! Приближается полдень следующего дня. Мы сидим в автобусе. Лерка взяла меня под руку еще в самом начале поездки и теперь уснула, положив голову на мое плечо. Тихонько поправляю волосы, упавшие на любимое личико. Какая же она все-таки милая. Губки чуть надуты, ресницы вздрагивают при движении автобуса, словно боясь чего-то. Лерка-лерка…. Ты ж у меня еще совсем ребенок! Но тут я вспоминаю ту Чехову, которая так уверенно ассистировала мне на операциях. Почему, черт побери, она решила стать хирургом?! Сегодня утром я видел, как она упорно держала табуретку. Кажется, она думала, что я еще сплю, но это не так. Я тихонько стоял возле косяка и наблюдал за Лерой. Стоит… Минута… Три…. Пять…. Рука начинает предательски дрожать, но она лишь закусывает нижнюю губу и продолжает. Семь…. Десять…. Невероятно! Сколько же внутренней силы и упорства в этом очаровательном создании?! Тринадцать…. Стул с грохотом падает на пол. Лера садится на пол рядом с ним, поднося ладошку к губам. Похоже, ей больно. Так хочется сесть рядышком, обнять, поддержать, но я сдерживаюсь. Понимаю, что она просто-напросто меня сейчас оттолкнет. Не знаю, почему нейрохирургия стала для нее целью всей жизни, но раз так, то она точно не отступится. Я могу помочь ей в этом. Но Лера почему-то ершится все сама да сама. Что ж если тебе так лучше, пусть будет так. Я смирился и тихо ушел. Кажется, она не заметила. За этими раздумьями не замечаю, как автобус приезжает в Москву. Вот и вокзал. Бужу Леру, нежно целуя в висок. Она потягивается, сонно что-то бормоча себе под нос. Мне кажется это мурлыканием большой кошки. - Вставай, котенок… - Мм… Что? - Мы приехали. Просыпайся… Выходим из автобуса, я ловлю такси, и мы едем в отель. Спустя пару часов в номере. Лера лежит на большой мягкой постели, раскинув руки. Кажется, все еще не проснулась после автобуса. Ложусь с ней рядом, целую в висок и прижимаю к себе. Она подвигается ближе, но глаза не открывает. Так бы и лежал вечность вот так… просто рядом с ней… Но этот момент нагло нарушен звонком моего мобильного. Женя. Что ж, мне пора. Через несколько часов я буду свободен.
Песчаная Эфа: Класс! Идиллия. Беспокоюсь, надолго ли. До этого момента в сериале пока не дошла, но как дико кровожадный автор предчувствую первые неполадки...
Rosland: Песчаная Эфа, спасибо)) Насчет идиллии...эээ.... Ну ты в общем ясновидящая. По поводу этого рассказа я выслушала кучу отзывов в стиле "Аффтар, ну за что ты их так?!"
Песчаная Эфа: Rosland пишет: По поводу этого рассказа я выслушала кучу отзывов в стиле "Аффтар, ну за что ты их так?!" Оооо, как знакоооомооооо...
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Оооо, как знакоооомооооо... Я вообще такие отзывы не понимаю. Им нужно писать про то, как жена тихо-мирно варит борщи, что ли?
Rosland: - Санечка, а ты уверен? – воркует Женя у входа в ЗАГС. Ловлю себя на мысли, что Санечек и Сашенек я в своей жизни готов позволить двум женщинам. Матери и Лере. Третьей не дано. Но разжигать скандал не хочется. Ибо придется сперва с ней «мириться», а на это нужно время. Скорей развестись, да и все. - Да Женя. Я уверен. Идем уже. Хватаю ее под руку и максимально «деликатно» тащу вверх по лестнице. Женька возмущена, но терпит. Процедура расторжения прошла быстро и безболезненно. Я почувствовал такое облегчение, выходя на крыльцо уже свободным. Даже воздух кажется чище и свежее. А небо-то какое голубое…. И все это свобода. Конечно, можно возразить, что я несвободен. У меня есть Лерка. Но это совсем другое. Иногда мне кажется, что Лера и дала мне эту свободу. Наконец, возвращаюсь в отель. Лерка сидит на кровати, обняв руками колени. Увидев меня, вскидывает голову и взволнованно смотрит. - Ну как? - Что как? Все замечательно. Я свободен, Лерка!!!! Сажусь рядом и заботливо обнимаю. Она радостно прижимается ко мне, не в силах скрыть счастливой улыбки. - Хотя…. – задумчиво протягиваю я. – Нет, не совсем свободен. - В каком смысле? – она испуганно смотрит на меня. - Нууу…. Понимаешь, тут такое дело. Я сделал одной девушке предложение, а значит, я типа жених. А эта девушка сидит и еще смотрит на меня испуганно, будто ничего не понимает!!! - Гордеев!!!!! – обиженно стукает меня по плечу кулачком. Но веселые нотки сквозят в ее голосе, выдавая счастье. - Ладно, вставай. Пойдем гулять по городу. Весь день мы гуляли по Москве. Лера радовалась как ребенок. В парке я покупаю ей мороженое. Естественно, она пачкается. Не удерживаюсь и целую. Поцелуй получается безумно нежным и сладким. О Господи, что такого есть в этой женщине, что от одного прикосновения к ней я теряю голову как мальчишка? Посвящая каждую секунду драгоценного времени лишь друг другу, мы не замечаем, как наступает вечер. Довольно быстро темнеет. Мы заходим в один уютный ресторан. Возле столиков стоят не стулья, как обычно, а мягкие диванчики, обитые кожей. Садимся. Диваны слишком низкие…. Лера кладет ногу на ногу, демонстрируя свои шикарные ноги. Бережно обнимаю ее и уверенно целую. Во мне просыпается необыкновенное чувство собственности, словно она давно и навечно принадлежит мне. Подходит официант, очевидно, приносит меню. Да какое к черту меню, когда рядом со мной такая женщина! Но все же приходится прервать это увлекательное занятие. - Лер, ты что будешь есть? - Ммм…. – изображает задумчивость. – Пожалуй, ничего. Я не голодна. – Хитро косится на меня. - Будьте добры, шампанское и что-нибудь «на закуску». На ваше усмотрение. Официант уходит. Поворачиваюсь к Лерке и вижу, что та просто тихо помирает со смеху. - Ты чего? - Гордеев….. Ну ты сказать….. Какой дурак шампанское закусывает?!...... – едва выдавливает она сквозь смех. Мда. И вправду сморозил глупость. - Ну хватит ржать. А что я по твоему должен был сказать?! - Ну уж точно не то, что ты сказал. Приносят заказ. Лера берет бокал, делает глоток и немного успокаивается. Отмечаю про себя, что она чертовски красива в этом приглушенном освещении. Слегка раскрасневшаяся от смеха, глаза искрятся и кажутся огромными и совершенно бездонными. Раздается медленная музыка. Приглашаю Леру на танец. Пока мы идем к танцполу, удивляюсь сам себе. Никогда ведь не питал интереса к танцам. Скорее наоборот. Терпеть не мог это медленное переминание с ноги на ногу. А вот теперь потянуло. Танцуем. Лера нежно обвивает мою шею и кладет голову на мое плечо. Я обнимаю ее за талию. Чувствую, что она полностью доверяет мне в этот момент. Доверяет всю себя без остатка. Удивительное чувство. Меня и раньше женщины вытаскивали на подобные танцы, но у меня было четкое чувство, что на меня просто вешаются. Лера первая женщина, которую я готов принять. Принять, защищать и нести за нее ответственность. Просто потому, что она меня об этом просит. Без слов… Слова здесь не нужны. Музыка заканчивается. Слишком быстро. Возвращаемся за наш столик. Мельком бросаю взгляд на наручные часы. Елки-палки, уже второй час ночи. - Леер…. – наклоняюсь к ней и шепчу в самое ухо. – У нас катастрофически мало времени… А еще самолет утром… - с досадой добавляю я. - Ммм…. Правда? – ласково касается моего подбородка, разворачивая лицом к себе. - Да… - Ну вот в самолете и поспим… - нежно целует меня. Боже, спасибо тебе за нее! Ни одна женщина на свете так не понимала меня….
Rosland: Выходим из самолета. Пассажиры немного странно косятся на нас. Ну еще бы! Мы с Леркой весь рейс проспали. Да еще и просыпаться не хотели, когда стюардесса принялась нас будить. Мне так и хочется закричать «Ну как вы не понимаете?! Рядом с такой женщиной невозможно просто лечь и заснуть!» Кажется, это читается на моем лице. Лера смущенно опускает глаза, а какой-то проходящий мимо парень понимающе улыбается и обнимает свою спутницу. Мы ловим такси. Еще в самолете мы решили, что я заеду домой, чтобы оставить вещи. Вот машина подъезжает к дому, я выхожу и, достав сумки из багажника, целую Леру в щеку и называю водителю адрес Реутовского хирургического центра. Сам же поднимаюсь в квартиру. Спустя какое-то время я уже в больнице. Иду по коридору, навстречу Лобов. Странно, даже не отреагировал на мое появление. Вообще не заметил. Просто шел, уставившись в пустоту, забыв о реальности. Что это с ним? Иду дальше. Захожу в ординаторскую. Лера… Сидит на диване, обняв коленки и ревет. Горькие слезы стекают по ее щекам, размазывая тушь и прочерчивая широкие темные полосы. Матерь Божья, да на ней лица нет. Что могло случиться за эти полтора часа, что меня не было рядом? Сажусь рядом, заглядываю в глаза и заботливо спрашиваю. - Лерочка, золотце, почему ты плачешь? - Сашка… - утыкается в мою грудь. – Глеба ранили… - Подожди… Как ранили? Кто? - Ножом… - всхлипывает. – Какие-то пьяные уроды. Вчера… Среди бела дня, понимаешь, Саша…. Рыдает уже в голос. Обнимаю и всячески пытаюсь успокоить. - Лер… Подожди, ему операцию сделали? – «поумнее ничего спросить не мог?!» - Угу… Ковалец… - Ну и как его состояние? - Плохо… Он при смерти, Сааааш…. - Тихо-тихо… Давай сделаем так. Ты сейчас сидишь здесь, никуда не уходишь и стараешься успокоиться. А я пойду и все узнаю. Договорились? - Угу… - кивает, едва сдерживая слезы. Выхожу из ординаторской и быстрым шагом иду в реанимацию. Застаю там Ковалец. Как своевременно! - Ирин Васильна! - Да, Александр Николаевич. - Может, вы меня посвятите, что тут происходит? Кто ранен? Как ранен? - Идемте… Разговор продолжается в кабинете зав. отделением. - Понимаете, Александр Николаич, вчера к нам поступил Глеб. С серьезным ножевым ранением. Причем что странно для поножовщины, поступил не поздним вечером, а днем, ближе к полудню. Лично меня это настораживает. Потому что нормальный человек днем с ножом носиться не будет. Понимаете, о чем я? - Кажется, да. Вы думаете, это было спланированное покушение? - Да ничего я не думаю, Александр Николаич. Просто констатирую факты. - Ну понятно. А состояние его как? - Плохо…. Оперировала я. Ассистировал Каменев. Серьезно задета печень. Ну прошили, но…. В общем, все еще тяжелое. Стабилизировать не удается. Не дай Бог, придется повторную делать. Впрочем, что я вам рассказываю, вот история болезни, смотрите сами. Беру из ее рук папку. На первом листе докторским почерком написано: «Лобов Глеб Олегович». Ловлю себя на том, что от этих слов становится как-то не по себе. Открываю историю болезни, привычным взглядом пробегаюсь по интересующим меня местам. Мда… Не повезло парнишке. Поднимаю взгляд на Ковалец. - Ирина Васильевна, а вы понимаете, что повторной операции он просто не перенесет?! - Понимаю… - опускает глаза. - И что будем делать? - А что мы можем??? Воцаряется минутное молчание. - Ладно, я пойду, посмотрю его. Проверю на месте кое-какие догадки. Не возражаете? - Нет, конечно. Идите, Александр Николаич. Мои опасения подтверждаются. Если в ближайшее время состояние не стабилизировать, долго он не протянет. Что же делать? А главное, как сказать об этом Лере?? Опа, а вот и она. Идет мне навстречу, вся заплаканная. Глаза опущены, а в их глубинах потухли когда-то столь озорные карие огоньки. - Лерк, ты как здесь? Я же сказал тебе, сиди в ординаторской. - Я не могу, Саш… Можно мне к Глебу? - Лер, нежелательно бы… - Пожалуйста, Саша!!! - Ну хорошо… Только ненадолго. Иди, я тебя здесь подожду. Она скрывается за дверью реанимации. Я стою, облокотившись на стол постовой сестры, и просматриваю анализы Лобова. В голове лихорадочно прокручиваю все возможные варианты лечения. Ну почему же все складывается как нельзя хуже?! Вдруг замечаю, что прошло уже порядочно времени, а Леры все нет. Тихонько открываю дверь и вижу следующую картину. Лера держит Глеба за руку и плача говорит: - Глебушка, родненький, ты только держись, слышишь? Ты нам всем очень нужен. Ты сильный, ты справишься…. Мы тебя все очень-очень любим….и я тебя люблю….. Эти ее слова больно режут мне душу. Пытаюсь успокоить себя, она ведь любит его как брата. Ну конечно, ведь иначе она не согласилась бы выйти за меня. Тем не менее, зверь по имени ревность поселился в моем сердце. - Лер, пойдем… Пора уже…. - Да конечно, Саш. Я иду. Наклоняется и целует его в щеку. А что если…. Да нет, прекрати молоть ерунду, Гордеев!!!
Песчаная Эфа: Rosland пишет: Эти ее слова больно режут мне душу. Пытаюсь успокоить себя, она ведь любит его как брата. Ну конечно, ведь иначе она не согласилась бы выйти за меня. Тем не менее, зверь по имени ревность поселился в моем сердце. И поползли первые подснежники... Жду с нетерпенищем дальше! Rosland пишет: Я вообще такие отзывы не понимаю. Им нужно писать про то, как жена тихо-мирно варит борщи, что ли? +1. А нет. +2. Смело пишу за СЕлену. Тут у нас с ней диалог как-то был: СЕлена: Добавь к этому эгоизм. Чего греха таить. Если у него задание, то у него ЗАДАНИЕ, а если она днюет и ночует на работе, это уже КАКОГО ЧЁРТА! Эфа: Давай поженим их и разведем, что ли? Для острастки. А то не люблю я гражданские браки. СЕлена: А ещё предлагаю на задание их отправить уже как капитана и подполковника. Зря, что ли, семью расхреначили! Эфа: Ну ты даешь... СЕлена: Нет, должен быть какой-то смысл! ))) Эфа: Ну да! Так что в плане трудностей героям - мы с тобой!!
Rosland: Песчаная Эфа пишет: И поползли первые подснежники... Жду с нетерпенищем дальше! Ыыыыы.....Если бы дело было только в ревности Песчаная Эфа пишет: Так что в плане трудностей героям - мы с тобой!! О да! Вот это я понимаю, сюжет! Девочки, я с вами в единомышленницы!
Песчаная Эфа: Rosland, это я давно заметила!!\ Мне, кстати, очень интересно было бы твое мнение о наших с СЕленой фиках... авось талантливого автора в БН затянем))) А то я думаю СЕленку ангажировать на совместный по ЯЛ...
Rosland: Песчаная Эфа, а я собираюсь их прочесть в ближайшем будущем :) Мне сейчас нужно одну проблему решить со стажировкой. Вот потом будет как гора с плеч, и спокойно возьмусь читать)) Может, и до БН доберусь как до сериала. Смотря как у меня эта проблема решится))
Песчаная Эфа: Rosland, я уже дошла до 20 серии, я жажду продолжения банкета! Лечуза о нас забыла, ты забыла, СЕлены нет... У меня фанфиковый голод!!!
Rosland: Песчаная Эфа, ух ты, мне бы твои темпы по просмотрам сериалов Исправляюсь)
Rosland: Выйдя из реанимации, Лера резко поворачивается ко мне. - Саш, скажи мне правду!!! - О чем, родная? - О Глебе…. С ним правда все так плохо? - Лер, пойдем в ординаторскую… - Саша, не уходи от ответа!! Тяжело вздыхаю. Честно говоря, я не готов к этому разговору. Ну раз так… - Хорошо, Лер. Если ты хочешь, я скажу. Глеб действительно в очень тяжелом состоянии. Но это не значит, что ничего сделать нельзя. - Значит, его правда можно спасти?? – поднимает на меня глаза, полные робкой девичьей надежды. - Ну… Понимаешь, Лер, тут все сложно…. Оперировал его не я, и поэтому я не знаю полной клинической картины. - Ну так почему не назначить повторную операцию?! Ты повторно его прооперируешь, и все будет хорошо! Мысленно улыбаюсь. Какая же она у меня все-таки наивная. Если бы все было так просто… - Лерусь, понимаешь, тут дело обстоит сложнее… Выдерживаю паузу, подбирая нужные слова. Внезапно Лера словно закипает. - Саш, не молчи!! Ты что-то от меня скрываешь, почему ты это делаешь? Почему?!!! Она колотит меня по груди кулачками. Боли особой не причиняет, но и приятного мало. - Лера! Прекрати истерику! Хватаю ее за запястья и бережно завожу руки за спину. Она встречается со мной взглядом и в следующее мгновение уже ревет, уткнувшись в мое плечо. Обнимаю и заботливо глажу ее по голове. - Успокойся. Все будет хорошо…. Слышишь? Все будет хорошо… Эту ночь Лера спала очень беспокойно. Я едва уговорил ее не оставаться на ночь в больнице. Вот теперь успокоив ее после очередного пробуждения, я сижу на кухне и курю. А ведь она права. Ситуация и вправду очень тяжелая. И Лера это чувствует. Не знаю, каким чувством – шестым или двадцать шестым, но она это чувствует. И беспокоится за брата. Вот только как за брата ли? Ну почему, черт побери, она сказала ему те самые заветные три слова, которые она шептала мне не раз по ночам??? Возможно, это эгоистично с моей стороны, в такой ситуации думать о ревности. Но я не могу ничего с собой поделать…. Я боюсь ее потерять, едва найдя. Настало утро. Стою в душе под теплыми струями воды и тщетно пытаюсь проснуться. Не очень-то получается, ведь сложно проснуться, когда ты почти не спал. С горем пополам привожу себя в адекватное состояние. Выхожу из ванной и практически сталкиваюсь с Лерой. Похоже, она спала немногим больше, чем я. Даа…. Веселенькая у нас семейная жизнь. Ничего не скажешь. Нет, ну я и не собирался высыпаться по ночам, но не по такой же причине! Сразу после завтрака Лера быстро собирается в больницу. - Лера, подожди, куда ты так спешишь? - Саш, ты можешь мне не верить, или сказать что я сумасшедшая, но у меня нехорошее предчувствие. Смотрит с такой мольбой, как будто от меня зависит нечто очень важное. Не могу ей отказать. К тому же, я и сам не прочь оказаться поскорее на работе. Операционная – единственное место, где можно забыть обо всех проблемах. Собираемся и едем. - Александр Николаич!!!! В ординаторскую влетает Лебедева. Запыхавшаяся, раскрасневшаяся. Шапочка сбилась набок. Мысленно возникает вопрос «Ну что еще стряслось?!». Однако задавать его мне не приходится. Тоня сама отвечает. Точнее выкрикивает. - У Лобова остановка сердца!!! Да что ж такое!!! Вылетаю из ординаторской и как можно быстрее бегу в реанимацию. Навстречу мне попадается бригада реаниматоров. Лица перепуганные, что вполне объяснимо. Не каждый день у сына главврача остановка сердца. Меня так и подмывает наорать: «Да как же вы не понимаете! От того, что он сын Лобова, ничего не меняется! Сердце у него там же, и ему также нужна квалифицированная медицинская помощь! Иначе, он так же как и все может просто-напросто УМЕРЕТЬ!!!!!» Так, типун тебе на язык, Гордеев. Вообще не о том думаешь! Разряд! Еще разряд! Есть пульс…. Фуххх…. Слава Богу. Ты уж больше нас так не пугай… С облегчением выхожу в коридор. Внезапно на меня налетает Лера. - Сашка, это правда?!!! - Правда что? – беру ее за руки, пытаюсь успокоить. Видно, что она очень напугана, в глазах стоят слезы. Неужели нашелся умник, который сказал ей про…. Узнаю – прибью на месте!!! - Саш, правда, что Глеб…. Что он…. – Не в силах сдерживать слезы, рыдает. - Лерочка…. – крепко прижимаю ее к себе. – Глупышка, ну кто тебе это сказал? - Л-лебедева…. – всхлипывает Да уж. Кто-кто, а Лебедева никогда не отличалась умением держать язык за зубами. - Понимаешь, Лер. У Глеба действительно была остановка сердца. Но сейчас все хорошо. Ему была оказана должная медицинская помощь. И теперь он спит. Все хорошо, слышишь? - Правда? – поднимает на меня заплаканные глазки. Сердце сжимается от безграничной любви и нежности к ней. А ведь она у меня еще совсем ребенок. Но в то же время уже такая взрослая. Жизнь заставила ее повзрослеть. И за что ей все эти несчастья?! - Правда. Успокойся, я с тобой. – обнимаю ее. Она прижимается ко мне, словно ища защиты от всего этого жестокого мира. Эх Лерка. Была бы моя воля, я бы увез тебя далеко-далеко, чтобы ни одно живое существо не посмело тебя обидеть. - Александр Николаич!!!!!!!!!!! По коридору летит перепуганный Лобов. Лера, услышав голос отчима, пытается отстраниться от меня, но я не отпускаю. - Александр Николаич!!! Что с Глебом? Что с моим сыном?!! - Все нормально. Олег Викторович, успокойтесь, Бога ради. С Глебом все в порядке. У него была остановка сердца, но сейчас все в порядке. Он отдыхает. Не беспокойтесь, я приставил к нему сиделку, так что он будет днем и ночью под неусыпным контролем. Мда… Гордеев, да ты становишься психологом. Главное, что не психиатром! - Александр Николаевич… А можно мне к нему? – Лобов немного успокаивается и смотрит на меня умоляющим взглядом. И этот туда же! - Ну если только ненадолго. Вы же хирург, понимать должны. - Да-да, конечно… - заходит в реанимацию.
Rosland: - Саш, а я?? - А что ты, Лер? - Ну можно я тоже… к Глебу…. Ненадолго…. - А ты сейчас пойдешь в ординаторскую и немного полежишь. Вся эта ситуация с Глебом тебя вымотала. Выспаться тебе надо. Это я как врач говорю. Вон уже и круги под глазами появились. Пойдем… - Да, Гордеев, умеешь ты женщинам комплименты делать…. - Зато правда, - констатирую я, легонечко подталкивая ее в сторону ординаторской. Однако видимо не судьба нам сегодня до нее дойти. - Александр Николаич!!!!! Да кому ж я еще-то сдался! Оборачиваюсь. Ковалец. - Здрасьте, Ирин Васильна! - И вам не хворать, Александр Николаич. Может, вы мне расскажете, что тут происходит? Говорят, у Лобова…. - Ирин Васильна! – перебиваю я. – Я вам все расскажу, только позвольте я сперва невесту провожу до ординаторской?! Замечательно, спасибо за понимание. – не дожидаясь ответа, беру Леру за талию и веду в ординаторскую. - Саш, а ты куда? – укладываю Леру на диван, укрываю пледом. - Ну ты же сама слышала. Перед Ковалец отчитываться пойду. И учти. Не дай Бог, я приду, а ты не спишь. Будет плохо. – закрываю дверь и иду в кабинет зав. отделением. - Ну что? Чем порадуете, Александр Николаевич? - Да в принципе порадовать-то вас особо и нечем, Ирина Васильевна. У Лобова сегодня была остановка сердца. Еле как откачали. Сейчас вроде все нормально, но поводы для беспокойства, на мой взгляд, все же есть. - Например? – вот за что я уважаю эту женщину, так за то, что она всегда задает вопросы по существу. - Состояние все еще очень тяжелое, да и стабильностью тут, мягко говоря, не пахнет. - Мда… Положение невеселое. Что думаете делать, Александр Николаевич? - А что думать-то?! Ирин Васильна, мне кажется, здесь тот самый случай, когда проблемы необходимо решать по мере их поступления. Глеб – парень крепкий, и если захочет – выберется сам. Мы можем лишь немного ему помочь. Но если он не захочет жить…. - Александр Николаич, вы меня пугаете. Вы становитесь философом… - Станешь с вами. Ладно, Ирина Васильевна. Пойду я… - Всего хорошего. Идите. Да и еще. Держите меня, пожалуйста, в курсе всех изменений. - Конечно. Дни серой чередой мелькают друг за другом. Честно говоря, никто не ожидал, что этот случай с Глебом окажет такое серьезное влияние на нас. Лерка ходит, как в воду опущенная, на Лобова вообще смотреть страшно. Даже студенты, эти клоуны в халатах и то ходят хмурые и загруженные. Да и мне признаться не до веселья. Вот и сейчас иду по коридору. Через час операция. Странно, но мне даже не хочется никому сказать «пару ласковых». Внезапно сзади раздается радостный вопль Лебедевой. - Александр Николаич!!!! - Ну что вам еще? – разворачиваюсь. Кажется, сейчас наору. - Там Глеб в себя пришел!!! Опаньки, а это и вправду хорошие новости. «Пара ласковых» временно откладывается. Иду в палату интенсивной терапии. Захожу, и к своему удивлению, вижу там Леру. Увидев меня, она быстро вскакивает и вылетает из палаты, на ходу целуя меня в щеку. - Санечка, солнышко, я тебе потом все объясню…. Я и слова сказать не успел. Странно. И мне показалось, или она плакала?! Подхожу к постели Лобова. Он поворачивает голову в мою сторону. Вижу, что ему это дается с большим трудом. - Александр Николаич…. Доброе утро…. - Да уж какое утро, доктор, точнее больной, Лобов. День на дворе. Как вы себя чувствуете? - Хреново, если честно. - Ну немудрено…. Столько дней тут проваляться. - А какое сегодня число? - восемнадцатое. -КАКОЕ??? - Тише, тише. Вам вообще разговаривать нельзя… - Хорошо… Молчу… А попить можно?! - А за такие вопросы я вам должен поставить два, студент Лобов! Вот влажная губка. Можете смочить губы, но не больше. - Есть, командир! – тихо смеется. Похоже, это причиняет ему боль. - Больной шутит, значит, жить будет. Ладно, отдыхайте, больной Лобов. Я попозже зайду. - Лера! Лер, да подожди ты!!! – догоняю ее в коридоре. – Лер, что случилось? - Ничего…. – прячет взгляд. - Ну-ка посмотри на меня. Посмотри на меня! Поднимает голову. Глаза красные, заплаканные, и уже снова на мокром месте. - Лер, ну что опять случилось? – прижимаю ее к себе, целую в лоб. - Ничего… - качает головой. Не обнимает меня, но и не отстраняется. Просто молча утыкается носом в мою грудь и всхлипывает. – Все в порядке, Саш. - Ну а почему тогда плачешь? Мм? - Просто…. Я устала, Саш… Устала от всего этого. Ну почему все это происходит именно со мной? Почему?! Такой простой и по-детски наивный вопрос. Почему?! Но я не знаю на него ответа, и от этого становится так мерзко и противно на душе. Это ведь несправедливо. За что ей все это? – в который раз спрашиваю я у самого себя. И не нахожу ответа. Да и найду ли вовсе?! Никто не знает. Поэтому я просто стою посередине больничного коридора и обнимаю Леру. Мимо идут люди, косятся на нас, кто-то осуждающе, кто-то с пониманием, но первых все же больше. Хотя нет. Больше всего тех, кто просто обходит нас стороной. Кому безразлично, почему плачет Лера, безразлично, можно ли ей помочь. Больше всего тех, кому безразлична сама жизнь. Поэтому становится так хреново на душе. Правильно сказал Лобов, именно хреново. Потому что я больше всего на свете хочу помочь этой девушке, тихо плачущей на моем плече. И не знаю, как. Наконец, Лера начинает потихоньку успокаиваться. - Саш, а который час? Странный вопрос…. Смотрю на часы. - Половина четвертого. А что? - Саш, а может, поедем сегодня домой пораньше, а? Пожалуйста…. - Лерусь, да езжай хоть сейчас! Я тебя отпускаю, поезжай к нам, ляжешь, выспишься. - Сашка, ты не понял… - крепче прижимается ко мне. – Я без тебя не хочу. Не могу сдержать улыбки. Дурак я все-таки, ревновал ее к Глебу. - Ладно… - нежно целую ее в носик. – Попробую отпроситься у Ковалец. А ты пока подожди меня. Если хочешь, посиди в ординаторской. - Нет…. Я к ребятам пойду. - Хорошо. Я позвоню, как освобожусь. - Ага… Уходит. Что это с ней? Странная она какая-то. Раньше старалась с головой в работу, а тут «давай поедем домой пораньше». И вообще, что, черт побери, значило ее «Санечка, солнышко, я тебе потом все объясню»?!! Что-то тут нечисто. Что-то произошло тогда, в палате Лобова, перед тем, как я зашел. Но только что?! Может, она из-за этого так торопится домой? Хотя что гадать? Вот сегодня и спрошу. Резко поворачиваюсь на 180 градусов и вновь иду в кабинет Ковалец. Все-таки я знал, что Ирина Васильевна – мировая женщина и самый лучший начальник! Отпустила, и даже взяла на себя мою операцию. Ерунда, конечно, всего лишь аппендицит, но суть не в этом. Суть в том, как понимающе она отнеслась к сложившейся ситуации. Повезло же мне с начальником… Иду искать Леру. Так, она сказала, что пойдет к ребятам. Значит, я точно найду ее под лестницей, где вечно кучкуется моя любимая биомасса. И вправду. Нахожу. Но не белую биомассу, а только Леру. Сидит на диванчике, поджав коленки к подбородку. Изо всех сил старается не плакать, но слезы наворачиваются на глаза. Закусывает нижнюю губу. Что же все-таки ей наговорил Лобов?! - Лер, поехали домой. Я отпросился. Тут происходит то, чего я никак уж не ожидал. Лера вскакивает и бросается мне на шею со словами - Сашенька, спасибо тебе большое!!! Едва успеваю ее подхватить. С чего вдруг такая буря эмоций? Лера слегка отстраняется и смотрит мне в глаза. - Ну что, поехали? – тихонько шепчет. Она слишком близко. Как же хочется ее поцеловать, вновь коснуться ее теплых, мягких губ, чуть влажных и сладковатых на вкус. Кажется, еще секунда, и я не смогу сдержаться. Умом я понимаю, что ей сейчас тяжело. Ей просто не до этого. Не до поцелуев и не до романтики. Но сердцу это не объяснить…. Но я упустил одну существенную деталь. Лера всегда понимает меня с полуслова. Вот и сейчас. Она лишь легко улыбается и сама меня целует. Я охотно отвечаю и прижимаю к себе. Лера обвивает мою шею руками. Но я чувствую в ней какую-то перемену. Не было в ней такой неистовости. Как будто….. Как будто она целует меня в последний раз и старается насытиться каждым мгновением на всю оставшуюся жизнь. Нет, мне конечно приятно, даже очень. Но это настораживает. Наконец, Лера отрывается от моих губ. Но она все еще слишком близко. Ее ладошка гладит меня по щеке, спускается к шее, забирается под рубашку и через вырез халата гладит мое плечо. Я прикрываю глаза от удовольствия. Лера замечает это и довольно улыбается. Она наклоняется еще ближе и шепчет в самое ухо. - Поехали домой… Там нам никто не помешает…. А мне нравится ход ее мыслей. Крепко обнимаю за талию, и веду к выходу. Спустя примерно час мы уже дома. Я открываю дверь ключом, пропускаю Леру вперед. Захожу сам, захлопнув дверь. Снимаю ботинки. Выпрямляюсь, чтобы снять куртку, но не успеваю. Лера бросается ко мне и с безумной страстью целует. Ее состояние мгновенно передается мне. Я стягиваю с нее куртку, она отвечает тем же, начинает расстегивать мою рубашку. - Гордеев, остановись, пока не поздно. Лерке и так тяжело, а тут еще и ты! – протестуют остатки моего разума. Собираю волю в кулак и, оторвавшись от ее губ, шепчу. - Лер, ты уверена?.. - Да… Саш, как меня все это достало, ты бы знал…. – ее голос сводит меня с ума, особенно если учесть, что она не прекращает ласкать мои плечи и грудь. – Я просто хочу забыться. Пусть на несколько часов или на одну ночь, но просто почувствовать себя в безопасности…. Почувствовать себя защищенной…. А это у меня получается только рядом с тобой…. Сашка…. Я так по тебе соскучилась…. Мне так не хватало твоей ласки, твоего тепла…. Слова начинают перемежаться жаркими поцелуями, а потом и вовсе теряют всякий смысл. Не знаю, что такого произошло, но между нами словно искра пролетела. Понимаю, что это все бред, что невозможно было соскучиться. Ведь мы дольше, чем на пару часов и не расставались, но…….. Все это становится не важно, когда она рядом. Поэтому я с легкостью отдаюсь безумной страсти, овладевшей нашими сердцами до самого утра…..
Песчаная Эфа: Rosland пишет: ух ты, мне бы твои темпы по просмотрам сериалов это при том, что я занята дичайшим образом!! Зарываюсь в чтение...
Песчаная Эфа: Вот не нравятся мне такие утешения. Фальшью попахивают, хотя они и искренни. И недобром. Мне нравится, как ты нагнетаешь атмосферу. Супер!
Rosland: Песчаная Эфа пишет: это при том, что я занята дичайшим образом!! О да. А у меня просто голова сейчас о другом болит Песчаная Эфа пишет: Мне нравится, как ты нагнетаешь атмосферу. Супер! Спасииииибо)) Выкладываю дальше. Сейчас начнется самое интересное
Rosland: И снова утро. Встаю, потягиваюсь и иду в душ. Мда, ночка выдалась бурная. И уже не в первый раз. Черт, как же мне спать-то хочется! В такие моменты мне кажется, что я на самом худшем ночном дежурстве лучше высыпался. Нет, вообще-то я не жалуюсь. Дела идут в гору. Глеб поправляется, он уже давно лежит в общей палате, воспротивившись против VIP-a. Хотя Степанюга очень настаивал. Вообще, у доктора Лобова дело идет к выписке. Да-да, именно у доктора, ведь он уже ходит ко мне на занятия. Больных я ему еще не даю, отшучиваюсь, мол, пусть курирует сам себя. А так сидит на занятиях, прилежно строчит конспекты. Должен заметить, для него это несвойственно. Было несвойственно. Но после этой операции он изменился. Я даже начал находить с ним общий язык, несмотря на ту нашу стычку из-за Леры. ( Подразумеваются события сериала. Все вы их хорошо знаете, поэтому я не стала описывать. – Прим. Авт.). Кстати, о Лере…. Она-то меня и беспокоит в последнее время. В больнице ходит какая-то странная. Загруженная, что ли…. Может даже угнетенная. Как будто ее что-то гложет изнутри. Но вечером… Ее словно не узнать. Она становится другим человеком. Мы не спим уже которую ночь. Лера очень изменилась в этом отношении. Она словно ищет во мне успокоения, утешения. Ищет возможность забыться. Но не ради того, чтобы просто убить время. Она меня любит, я это чувствую, но… Что-то тут не то. Что-то случилось, но Лера упорно не говорит об этом. - Сашка, ты что там, утонул в душе??? – раздается возмущенный вопль Леры. – Имей совесть, в конце-то концов!!! Мда, что-то я и вправду сильно задумался. Поспешно одеваюсь и выхожу. Едва открываю дверь, как тут же получаю от Леры легкий подзатыльник и возмущенный взгляд сонных глаз. Интересно, мы когда-нибудь выспимся?! Больница. Все вновь идет своим чередом. Пару раз наорал на Степанюгу, ну и медсестре тоже досталось. Сейчас сижу в ординаторской, тишина и покой. Никто не суется, боятся заходить в клетку с тигром. Ну и не надо! Мои нервные клетки целее будут. Слышу стук в дверь. Неужели, нашелся смельчак?! - Да! - Санечка, к тебе можно? О, моя Лерка нарисовалась! - Тебе – можно… - делаю акцент на слове «тебе». Улыбается, заходит и садится на подлокотник дивана. - Ты тут, говорят, рвешь и мечешь? - Неее, Лер, они сами виноваты! - Понятно… - смеется. – Саш, у меня к тебе просьба будет…. - Какая? - Ну понимаешь… - подходит, садится мне на колени. – Мы тут с девчонками решили девичник устроить… - Даже так? По поводу? Вроде до свадьбы еще далековато. - Ну да, но…. Просто понимаешь, скоро будет целых четыре свадьбы. Четыре, представляешь? - Четыре?! Я что-то пропустил? - Да, четыре. Вика – Толик, Маша – Рудик, Валя – Вова, ну и мы с тобой. - Впечатляет. А от меня-то ты чего хочешь? Найти еще одну пару молодоженов ради эффектного числа? Так это мы легко! Вот прямо сейчас пойду и женю Степанюгу на Лебедевой. - Неееет. Не надо. Дело в другом. Санечка, солнышко, а ты можешь меня сегодня отпустить пораньше? - Пораньше – это когда? - Прямо сейчас…. - Сейчас?! Но зачем так рано? - Санечка, ты не понимаешь. Мы сейчас пойдем по магазинам пробежимся, потом в кафешке посидим, потом снова по магазинам, а потом к Вике завалимся и будем сидеть, болтать…. Вспоминать…. – мечтательно закатывает глазки. - Лер, ты хотела сказать – перемывать нам, мужикам, косточки? - Саша!! - Все-все, молчу. Иди конечно, развеешься, отдохнешь. - То есть ты не против? - Ну конечно нет. - Сашенька, ты лучший! - Кто бы сомневался! Целует меня в щеку, вскакивает и вприпрыжку несется к двери. Вылетает в коридор. - Лер, а ты ничего не забыла? – кричу ей вдогонку. Возвращается, удивленно смотрит на меня, стоя в дверном проеме. Корчу рожицу маленького мальчика, у которого отобрали конфетку. - И это все? – обиженно спрашиваю я, пальцем указывая на щеку, куда она только что меня поцеловала. Смеется. Подходит и нежно целует в губы. Обнимаю ее за талию. Она чуть изогнула спину, ее руки покоятся на моих плечах. Такое чувство, что она одновременно слегка отталкивает меня и в то же время сильнее прижимается. Обожаю, когда она так делает. - Алек… сандр Николаич… В ординаторскую залетает Глеб. Но тут же извиняется и уходит. Лера оборачивается и провожает его взглядом, но не отстраняется, не пытается оправдаться или как-то скрыть наши отношения. Это успокаивает. Поворачивается ко мне. - Ну, я пойду… - Иди. Я так понимаю тебя сегодня не ждать? Смущенно улыбается, опускает взгляд. - Да ладно. Иди, я не против. - Спасибо. Люблю тебя. Легонечко, на прощание касается своими губами моих. Мы встречаемся взглядами. В ее глазах столько нежности, благодарности и любви, что у меня появляется неудержимое желание никуда ее не отпускать. Но она уходит. Я сажусь за стол. Пытаюсь настроиться на рабочий лад. Вместо этого получается лишь диалог с самим собой. - Да, Гордеев, на ужин вновь подгорелая яичница и шпроты. Вспомним недалекие холостяцкие времена? - А что плохого в шпротах? Я их люблю вообще-то. И есть и плюс. Хоть высплюсь. - Ну-ну. Выспится он. И вообще, Лерку ты любишь, а не шпроты!!!
Rosland: Вечер. Сижу на пустой кухне. И вновь со мной мои вечные спутники – коньяк и сигареты. Вокруг царят тишина и спокойствие. Одиночество, одним словом. Казалось бы, привычное для меня состояние. Но с приходом в мою жизнь Леры слишком многое изменилось. Мы расстались 5 часов назад, а мне уже ее не хватает. Не хватает ее радостных воплей типа «Сашка, а у меня такая новость хорошаяяяяя!!!». Не хватает ее глаз, ее смеха. Так стоп, Гордеев. Это всего лишь до утра. А до утра 10 часов. Всего лишь 10 часов. 10 часов и я вновь увижу ее. Смогу прикоснуться к ней, обнять…. Внезапно раздается звонок моего мобильного. Может, это Лера? Смотрю на дисплей. Номер неизвестен. - Да, алло. Гордеев слушает. - Здравствуйте, Александр Николаевич. Это Вика Олькович. - Здравствуйте, Виктория. Что-то случилось? - Ну вообще-то… Скажите, а Лера придет? - Придет куда? Доктор Олькович, она разве не с вами? - Н-нет… У нее мобильный не отвечает, вот я и подумала, что она с вами. - Нет, она не со мной. Но все равно, Виктория, не волнуйтесь. Я уверен, все хорошо. Отдыхайте. Машинально отвечаю я и захлопываю крышку телефона. Приехали. Ну и где теперь Лера?! На автомате набираю до боли знакомые 11 цифр. Жму на вызов. Ответом мне служит холодный и равнодушно вежливый голос оператора. «Аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Несколько секунд я просто сижу в трансе и тупо смотрю на экран мобильного. Потом наконец-то ко мне возвращается рассудок. В голове лишь одна мысль. Нужно ехать, нужно искать ее. Быстро собираюсь и вылетаю из квартиры, хлопнув дверью. Выхожу на улицу. Свежий вечерний воздух чуть охлаждает мое сознание. Руками машинально перебираю ключи от машины. Несколько раз нажимаю на брелок, отключая и вновь включая сигнализацию. Куда ехать? Где искать?.. Кто поможет? Куратов! Ну конечно же! Вот с кем можно посоветоваться. - Але, Вадь, привет. Это я. - Узнал уж. Че случилось? - ЧП!!! - А именно? - Лерка пропала! - В смысле?! - В прямом. Сегодня днем отпросилась у меня, чтобы пойти на девичник с однокурсницами. А полчаса назад мне позвонила Олькович и сказала, что ни на какой девичник она не пришла. - Вот как….. Сань, а ты уверен, что ты не зря паникуешь?! - Что-о? -А то! Может, она и не собиралась идти ни на какой девичник…. - Ты на что намекаешь? Хочешь сказать, что она меня обманула?! - Ничего я сказать не хочу. Женщины – существа непредсказуемые. И вообще ты на часы смотрел? Время еще детское. Сиди дома, может еще объявится. - А если нет? - Сань, давай не будем торопиться. Ты сам себя накручиваешь. Сиди дома, я тебе сказал. До связи. Лишь короткие гудки в трубке. Делаю глубокий вдох и возвращаюсь домой. Опять сажусь за стол, наливаю коньяк. Залпом выпиваю. Он кажется мне слабее воды. Нет, нужно что-то покрепче. Нахожу бутылку водки. Сгодится. После третьей рюмки становится легче. Закуриваю сигарету и погружаюсь в раздумья. Взгляд сам собой падает на пустой стул напротив. А ведь там сидела Лера. В памяти всплывает тот самый вечер, когда я привел к себе Леру после ее первой операции. Эх, Лерка, Лерка… Где же ты теперь? Вновь достаю мобильный, набираю ЕЕ номер. И вновь вне зоны. Сигарета… Вторая…Третья… Я даже не чувствую их вкуса. Только горечь. С одной стороны, Куратов прав. Ничего страшного вроде не случилось. Но сердцем я чувствую, что ей больно, ей плохо. Я ей так нужен сейчас. А я… я сижу вот тут, курю и ничего не могу сделать. И кто я после этого, спрашивается? Рюмка…Еще одна…На удивление быстро пьянею. На какое-то время проваливаюсь в забытье.
Песчаная Эфа: Да здравствуют гадости!! Рослэнд, спасибо, интересно! Почему-то кажется, что пропажа Леры - дело не совсем со стороны...
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Да здравствуют гадости!! Ооо да!!! Песчаная Эфа пишет: пропажа Леры - дело не совсем со стороны... В каком смысле?))
Песчаная Эфа: Rosland пишет: В каком смысле?)) Ну как-то она вела себя в последнее время - точно прощалась. Причин ей сбежать я не вижу, но Гордеев при желании может. Да и мало ли чего не знает читатель...
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Ну как-то она вела себя в последнее время - точно прощалась. Причин ей сбежать я не вижу, но Гордеев при желании может. Да и мало ли чего не знает читатель... О как. Нуу... можно сказать, что ты права и неправа одновременно. К концу фика поймешь, почему))
Rosland: - Саша…. Санечка…. Встаю. Вокруг одна темнота. Где я, черт подери?! - Саша…. Саш… Санечка, родной, помоги…. Это же Леркин голос! - Лера, Лерочка, где ты? - Саша!!! Сашенька, я здесь!!! – через каждое слово всхлипывает. Иду на голос. Наконец вижу ее. Руки и ноги связаны грубой толстой веревкой. Под глазами синяки, губа разбита, по щекам текут слезы. Кидаюсь к ней. - Санечка!!! - Лера…. Опускаюсь рядом с ней. Обнимаю за плечи, целую в висок. Начинаю развязывать веревку, но тут нас отбрасывает друг от друга какая-то неведомая сила. Падаю, больно ударяюсь спиной. Но тут же поднимаюсь на ноги. Вижу, что Леру отбросило на край какого-то обрыва. Она вот-вот упадет…. Бегу к ней…. Она падает….. Бросаюсь к краю встаю на колени, наклоняюсь, пытаясь схватить ее за руку и удержать, но…… - Сааааааааааааааааааааааашааааааа……………………………. Она падает в какую-то бездонную пропасть. Ее крик, леденящий душу, пронзает воздух. - Саша…….. Словно последний вздох, вырывается из глубин пропасти. Вздрагиваю, просыпаюсь. Слава Богу, это сон. Всего лишь кошмарный сон. Потираю переносицу, осматриваюсь. Опаньки. Оказывается, я так и уснул за кухонным столом. Вот и водка стоит на прежнем месте. Точнее, пустая бутылка из-под водки. Черт побери, как же башка-то болит! Смотрю на часы. Шесть утра. А внутренний будильник работает безотказно. Встаю и иду. Возле двери в спальню замираю на мгновение. Вот сейчас войду, а там она. Спит, забавно подложив ладошку под щеку, и мирно посапывает. Такая милая, родная, любимая…. Открываю дверь. Никого. На кровати все так же лежит ее шелковый халатик, который она забыла убрать вчера. Прошлое утро сразу всплывает в моей памяти с удивительной точностью. Вот она выходит из душа. Слегка влажные волосы каштановой россыпью лежат на моих плечах. Я уже собираюсь в больницу и, сидя на постели, застегиваю рубашку. Она садится рядом, в ее глазах пляшут озорные чертята. - Саш… - Что? - А может быть, мы сегодня опоздаем? Хитро смотрит на меня, чуть наклонив голову набок. Понимаю, к чему она клонит. Подвигаюсь ближе к ней, обнимаю, целую в шею. - Доктор Чехова, а вас не учили, что опаздывать нехорошо? - Ну я думаю, мой преподаватель не будет против…. Улыбается. Целую ее. Нежно, неторопливо. Она отвечает так же, томительно и медленно. Осторожно откидываю ее на спину и опускаюсь сверху. Поцелуи становятся все более требовательными и жаркими. Ее руки уже гуляют под моей рубашкой, слегка царапая кожу ногтями. Разум постепенно отключается, отступая под напором страсти…. Боже мой! Я вижу все это словно наяву. Опускаюсь на кровати, бережно беру в руки халат. Подношу к лицу и вдыхаю его аромат. Нежная шелковая ткань все еще хранит тепло ее тела и едва уловимый запах ее духов. Сердце щемит от тоски и страха за нее. К горлу подступает комок. Тут же сжимаю руки в кулаки. Я найду ее!!! - Вадим Георгиевич, вот вам анализы больной Лукашкиной… - будничным тоном рассказывает медсестра Куратову. Я меряю шагами коридор отделения гастроэнтерологии. Медсестра испуганно косится на меня, но продолжает что-то там лепетать про гастрит Лукашкиной. Наконец, Куратов забирает у нее бланки анализов и подходит ко мне. - Ну что там у тебя опять стряслось? - Как это что? Я же звонил тебе, ты что не помнишь? - Помню. И что? - Как это что? Лера не пришла вчера на девичник. Я спрашивал у охранника на входе, он видел, как Лера выходила из больницы. Но куда потом она пошла, я не знаю. На девичник она не пришла, ночевать тоже…. Где она провела эту ночь? - Ну мало ли…. - Что мало ли? Лера не такой человек, который может вот так все бросить и исчезнуть. С ней что-то случилось, я уверен! - Ну хорошо. Допустим, так. А от меня-то тебе что надо? Иди, пиши заявление в милицию! Кажется, Куратов был явно не в духе. - Вадь, ну ты же знаешь, что пока что-то серьезное не случится, они и не почешутся! Они мне заявят, мол, пускай пройдет трое суток, потом мы, МОЖЕТ БЫТЬ, начнем поиски. А может быть, вообще не примут заявления. Скажут, что принимают заявления только от родственников. А я ей кто? Я ей никто! На их языке – просто сожитель! Мы же даже не подали заявление в ЗАГС!!! - Так, Сань, спокуха! - Да какая тут спокуха, к чертовой матери! Ты понимаешь, что моей невесте угрожает реальная опасность! Вадь, ты мне как-то сказал, что у тебя есть знакомый в органах. Кажется, Петька Михайлов… - Мишка Петров… - поправляет меня Куратов. - Да хоть Акакий Акакиевич! Мне-то?! Позвони ему, а? Может, поможет? - Не вопрос. Позвоню. Обязательно. А ты иди работай. Я тебе перезвоню, как поговорю с ним. Покорно разворачиваюсь и ухожу. Уже в родном отделении хирургии мне на глаза попадается Глеб. Подходит ко мне и спрашивает. - Александр Николаевич, а где Лера? С ней все в порядке? Просто я ее сегодня не видел в отделении. Что-то случилось? - Понимаешь, Глеб… Я не уверен…. - Лера что, пропала?? Откуда он знает? - Глеб, я не стал бы торопиться с выводами… - отвечаю я после продолжительной паузы. - Нет. Вы не поняли. Я кажется, знаю, где Лера….. Некоторое время стою в ступоре. В голове мелькают различные догадки. Откуда он может знать? Неужели… неужели мне не показалось, неужели моя ревность была не напрасной?? Или…. Да что я мучаюсь-то?! - Подождите, доктор Лобов. Давайте по порядку. С ней все в порядке? Где она? И откуда вы можете знать, где она??? - Это вы подождите, Александр Николаевич. Я не знаю, где она. Я лишь догадываюсь. - Ну хорошо, и о чем же вы догадываетесь??? - Ну… давайте не в коридоре. Дело….личное так сказать. - Хорошо. Пойдемте в вашу палату, а то в ординаторскую 100% кто-нибудь влетит.
Песчаная Эфа: Rosland пишет: - Нет. Вы не поняли. Я кажется, знаю, где Лера….. Я же говорила...
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Я же говорила... Нуууу
Rosland: *** - Александр Николаевич, дело вот в чем. Еще до нападения на меня нам на домашний звонил какой-то неизвестный и спрашивал Леру. Я поднимал трубку, отвечал, что Леры нет. Звонки не прекращались. Меня это насторожило, и поэтому я не торопился сообщать, что Лера переехала к вам. В один «прекрасный» день я напрямую спросил, что ему нужно от моей сестры. И он ответил. Отец Леры занимался очень рискованным расследованием, он раскручивал дело с фальшивыми медикаментами. И похоже, он докопался до истины. За это его и…. Так вот оно что! Мне почему-то с самого начала не верилось в несчастный случай с Лериными родителями. Сама Лера об этом упорно молчала. Тем временем Глеб продолжал. - Но перед той ужасной аварией он успел спрятать дискеты с информацией. Скорее всего, они у Леры. По крайней мере, так считал этот неизвестный. И поэтому он искал Леру. Но она к счастью уже переехала к вам. Поэтому я решил разобраться сам. Я сказал, что у Леры дискет нет, и что она передала их мне. Тем самым я отвел от нее угрозу. Они начали охотиться за мной. Результат вы видите. Лобов косится на послеоперационный шов. Вздыхает - Глеб, подожди, ты что, рассказал все это Лере???? - Да… понимаю, это было крайней глупостью с моей стороны, но я был напуган. Я боялся, что с ней произойдет то же самое. Поэтому пытался предупредить. Я думал, что она сумеет защититься или хотя бы обратится за помощью к кому-нибудь. - Нет. Она ничего мне не сказала…. Не понимаю, почему??? Хмыкнув, Глеб поясняет. - Наверное просто не хотела вас вмешивать… Поверьте мне, как человеку, который больше вашего знает Леру. Для нее вполне свойственно такое поведение.. - Понятно…. И что же теперь делать?... – честно говоря, я в полной растерянности. Я до последнего верил, что все это – лишь моя бурная фантазия, и этому исчезновению Леры имеется логичное и закономерное объяснение. До последнего момента я надеялся на лучшее. Но теперь остается признать горькую правду. Лера действительно в серьезной опасности. И я, именно я, а никто другой должен ей помочь. Резко вскакиваю. - Доктор Лобов, вы знаете, где эти дискеты?? - Нет, к сожалению. Да и откуда мне было знать? - Понятно… Черт, что же делать, что же делать…. Выхожу из палаты. Медсестра подлетает ко мне, кажется, с чьими-то анализами, но я ее игнорирую. Быстро иду к Куратову.
Песчаная Эфа: Rosland пишет: кажется, с чьими-то анализами ай-ай-ай!!! как непрофессионально)))
Rosland: - Вадь, ты уже позвонил своему другу? - Да, буквально только что положил трубку… - Набирай снова. - Зачем?! – смотрит на меня офигевшим взглядом. - Открылись новые обстоятельства. Вкратце пересказываю ему разговор с Лобовым. Куратов несколько секунд сидит в оцепенении, потом словно очнувшись, быстро набирает телефонный номер. - Але, Мишк? Это снова я. Теперь у нас есть доказательства, но вместе с ними появилась и куча проблем. Давай встретимся сегодня. Расскажу все лично. Хорошо, Гордеева тоже захвачу. Значит, через час, в кафе напротив больницы. Окей, жду. Сбрасывает вызов, и поворачивается ко мне. - Вот встретимся с Мишкой, все ему расскажешь. Уверен, он что-нибудь придумает. Я понимаю, Сань, тебе тяжело, но не переживай. Мы найдем Лерку, я тебе обещаю. - Спасибо, Вадь. Не знаю, что бы я без тебя делал… Примерно через час мы сидим в кафешке напротив больницы. Машинально пью кофе. В голове мелькают воспоминания. Я много раз бывал здесь. Просто выпить чашечку кофе и отдохнуть от всей этой суеты и возни. Несколько раз я встречал тут Леру. Помню, как она упрашивала меня пристроить в больницу какого-то бомжа. Юсупова, кажется. Лерка так мило улыбалась, ее глаза светились, а на щечках играл румянец смущения. Сейчас мне так и кажется, что она зайдет в кафе, оглядится и присядет ко мне….. Но напротив меня садится….. Куратов. Мда…. - Я звонил Мишке, он в пробке, но уже близко. Так что скоро подъедет. - Угу… Мысленно молю Бога, чтобы этот Петров сумел чем-то помочь. А если нет, то…. Что же делать? Опять погружаюсь в воспоминания. Мысленно я прокручиваю каждую секунду, проведенную с ней. Однако меня быстро выдергивают из этих мыслей. К нашему столику подходит мужчина средних лет, полный и из-за этого чем-то схожий с Куратовым. Я поднимаюсь, чтобы поприветствовать его. Он представляется. - Михаил Иванович Петров. А вы, наверное, Александр Гордеев? - Угадали. Можно просто Саша и на ты. - Отлично. А где Вадим? - Он отошел, скоро подойдет. А вот собственно и он. Куратов подходит и садится. - Ну что ж. Раз все в сборе, давайте начнем. – Михаил откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Я вкратце пересказываю все, что мне известно. Некоторое время Петров молча сидит, уставившись в одну точку. Куратов знаками показывает мне, чтобы я не мешал «активному мыслительному процессу». Молчу, глядя в окно. Воцаряется тишина. Может, это только кажется, но такое ощущение, что все кафе притихло. Поэтому, когда Петров начинает говорить, я непроизвольно вздрагиваю от звуков его голоса. - Что ж. ситуация и вправду непростая. Но небезвыходная. Нужно просто хорошо подумать. Итак, Саш, ты нашел эти дискеты, о которых тебе рассказал брат девушки, Глеб, кажется? - Да, Глеб. Но дискеты я не нашел. Я вообще не знал об их существовании, да и Глеб не знает, где они. Неизвестно даже, были ли они у Леры. - В смысле? - В прямом. То, что они были у нее, решили эти подонки. А правда это или нет…. - Понятно. А у нее есть родственники? Дяди, тети, бабушки?? Может быть, сестры или братья? - Да, у нее есть младший брат. Денис, 13 лет. - Саш, я предлагаю, чтобы ты с ним поговорил. Он может что-то знать. - Я конечно, попробую, но мне кажется, что это ничего не даст. - В любом случае, мы должны использовать каждую возможность и прощупать каждую ниточку. А я пока что проверю все дела, связанные с фальшивыми медикаментами, их продажей, испытаниями…ну и тому подобное. Главное, не волнуйся. Найдем мы твою невесту. Найдем. А теперь пора действовать. Михаил встает и подает мне руку. Приподнимаюсь и пожимаю ее. Затем Петров пожимает руку Куратову и, попрощавшись, уходит. - Ну что думаешь, Сань? – Куратов, который все это время молча сидел, наконец подает голос. - Да ничего я не думаю. Мне вообще сейчас думать противопоказано. Все мысли о ней, о ней, О НЕЙ!!!!!!!!!!!!!!! В порыве ярости ударяю кулаком по столу, не рассчитав силы. На грохот оборачиваются все, кто был в кафе. Машинально бормочу слова извинения. Кофе разливается на стол и обжигающе горячими каплями капает мне на джинсы. Но я этого не чувствую. Сжимаю руки в кулаки и просто сижу, пытаясь выровнять сбившееся дыхание и успокоить неизвестно откуда взявшийся гнев. Словно из какой-то бездны глухо доносится голос Куратова. - Сань, ты чего? Успокойся. - Ничего. Ладно, я пойду. Постараюсь поговорить с Денисом. До встречи. Выхожу на улицу. Сажусь в машину, и скрестив руки на руле, опускаю голову. Спокойно, Гордеев. Это всего лишь черная полоса. Все будет хорошо…..Вот только когда??? Сев за руль, понимаю, что верен старой привычке. За рулем, равно как и в операционной – никаких лишних мыслей. Хотя совсем без мыслей тоже не получается. Крепко сжимаю руль, костяшки пальцев белеют. Не думать о ней не получается. Пытаюсь абстрагироваться, и вот он, результат. Вместо того, чтобы подъехать к дому Лобовых, я на автомате приехал в больницу. Мда….докатились. Ну что ж. Раз приехал, значит, зайду. Проведаю больных, а Денис, пожалуй, никуда не денется. Привычными коридорами поднимаюсь в отделение, иду в ординаторскую. Однако дойти не успеваю. Навстречу мне идет знакомая рыженькая девушка в халате. Слегка напрягая память, вспоминаю, что она работает медсестрой в отделении неврологии. Странно, а что это она тут делает? - Александр Николаевич… - робким неуверенным голосом начинает она. Мда… кажется по больнице уже ходят легенды о моем ужасном характере и о том, каким я стал после этого случая с Лерой. - Я слушаю. Что вы хотели? - Понимаете, Виталий Николаевич приказал мне сообщить вам кое-какую информацию. - Ну так сообщайте. - Не все так просто. Он неуверен…. Эээ…. - Да говорите же, в конце концов, по существу! – закипаю я. - Он просил передать, что у нас в отделении лежит Денис Чехов. Родной брат Валерии Чеховой. - Чтоооо?!!!! Медсестра пугается моего крика и, отпрянув, упирается спиной в стену. - Извините, я пойду…. – лопочет она и убегает.
Rosland: Денис в неврологии. Но что он там делает?! Лера рассказывала, что у него какая-то болезнь, но она не уточняла, какая именно. Надеюсь, ничего серьезного. Хотя разве в неврологии лежат с «несерьезными» болезнями?! Это в терапию можно с насморком положить, а там…. Быстро иду в отделение неврологии и нахожу ординаторскую. - Александр Николаевич, хорошо, что вы зашли…. - Виталий Николаевич, умоляю, давайте хоть вы будете говорить по существу!!! - Хорошо. – обреченно кивает. – Присядьте. Покорно опускаюсь на стул. - Так что с мальчишкой? - Давайте начнем с начала. То, что говорят, это правда? - Правда что? - Правда… про Чехову… Ну то, что ее похитили? Очередное упоминание о Лере больно ранит мне сердце. Однако сжимаю покрепче кулаки и отвечаю. - Да, к сожалению, правда. Но какое это имеет отношение к…. - Дело в том, что ему кто-то рассказал о происшедшем. Причем далеко не в мягкой форме. Нужно было как-то подготовить парня. Все-таки единственный по-настоящему родной человек. - Я не понимаю, к чему вы клоните. - У Чехова – кавернома головного мозга. Известие о несчастье с сестрой стало для него сильнейшим стрессом. Произошло кровоизлияние в мозг. Он в коме, и состояние более чем тяжелое. Я боюсь, долго он не протянет. Я сижу в ступоре, пытаюсь переварить услышанное. У Дениса кавернома…. Кровоизлияние…. Он может умереть….. А что я скажу Лере? Она же не переживет этого…. - Виталий Николаевич, скажите мне. Только честно. Мальчика можно спасти? Воцаряется тишина. Словно издевкой судьбы доносится из коридора звонкий детский смех. Наверное, ребенок пришел проведать кого-то из родственников. Но вскоре смех замолкает. Доносится плач. Плач молодой девушки. Я уже не уверен, что все это происходит в реальности, и Виталий слышит то же самое. Мне начинает казаться, что это лишь дурацкая игра моего сознания. Наконец, тишина разрывается звуком голоса. - Александр Николаевич, вы сами просили правды. Я считаю, что шанс крайне мал. Ему нужна операция. Очень сложная. Не так много нейрохирургов, способных справиться с ней. А среди них еще меньше тех, кто возьмется за нее и рискнет своей репутацией. Шанс слишком мал. Слишком. Он отворачивается к окну и закрывает глаза ладонью. Я резко поднимаюсь. - Спасибо. - За что? – горько отзывается он. - За правду. – отвечаю я и выхожу. Теперь я знаю, что делать. Я достаю мобильный и набираю номер Куратова. - Вадь, это снова я. Ты уже в курсе? - Насчет Дениса? - Значит, в курсе? - Ну да. Больничный телеграф. – извиняющимся тоном произносит он. - Что ж, тем лучше. - Саш, что ты собираешься делать? - Как это что? Спасать мальчишку. - То есть ты… не собираешься больше скрывать, что ты нейрохирург? - Нет, не собираюсь, и не могу. Рано или поздно я все равно расскажу это Лере. И она навряд ли сможет простить меня за то, что я не пришел на помощь ее брату. - Логично. Что ж поступай как знаешь. От меня-то ты чего хочешь? - Держи поиски Леры под контролем. Обо всем важном предупреждай меня. И прошу, сделай так, чтобы за мое отсутствие ничего не случилось. - За отсутствие? – удивленно переспрашивает он. - Ну да. Не могу же я после столь длительного перерыва оперировать его сам. Безо всякой помощи. Квалификация потеряна, хоть и, надеюсь, не навсегда. Я поеду в Москву, привезу Игоря. - Пивоварова? - Ну да. А ты его еще помнишь? - Конечно, а как же! Вместе ведь учились. - Ну да. Ладно, в общем присмотришь тут… - Конечно, не беспокойся. Если что-то изменится, я немедленно сообщу тебе. - Спасибо. До скорого. - До скорого.
Песчаная Эфа: О, я прозевала проду!!! Понравился гнев Гордеева. Люблю, когда мужчины мучаются))) Спасибо, Rosland !!!!
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Люблю, когда мужчины мучаются))) Наш человек
Rosland: Итак, прошло чуть больше суток. Я сижу в такси и смотрю сквозь грязное стекло на родные улицы Реутова. Вроде бы все хорошо. Поворачиваю голову и вижу на заднем сиденье Игоря и Веру, которые тихо беседуют о чем-то. Все хорошо. Все будет хорошо. Мы прооперируем Дениса. А потом я найду Леру. И все снова будет как раньше. Такси подъезжает к больнице. Я выхожу из машины и жду, пока выйдут Пивоваровы. Оказывается, вскоре после моего отъезда в Реутов они поженились. Вера теперь Пивоварова. А мне так и хочется назвать ее Аникеевой, по девичьей фамилии. Хотя я не о том думаю. Заплатив таксисту, я жестом приглашаю своих спутников подняться на крыльцо. По привычке сперва иду в родную хирургию. Переодеваюсь в то время, как Тертель приносит Игорю и Вере халаты. Мне показалось, или она какая-то странная?? Глаза какие-то красноватые, будто плакала. Но нет, наверно показалось. Мысленно благодарю Бога, что Лобов так своевременно закончил с оснащением отделения нейрохирургии. Выхожу в коридор. Навстречу мне Пивоваровы. - Что ж… Что вы хотите сначала? Пообщаться с начальством или мальчика посмотреть? - Саш, ты же сам сказал, что случай тяжелый. Так что больной прежде всего. Нам человек важен, или бумажки? - Ну да, ну да. – смущенно киваю. – идемте. Направляюсь к отделению неврологии. Навстречу мне Виталий Николаевич. Как своевременно. Обгоняю Игоря и Веру и быстро хватаю его под локоть. - Александр Николаевич, что случилось? - Да. Послушайте. Дело в том, что я нейрохирург. Да, я понимаю, я два года не практиковал, но я привез с собой своих коллег. Они великолепные мастера своего дела. Вместе мы справимся, мы спасем Дениса, слышите?! Я сам загораюсь этой идеей, я должен, я помогу, я спасу!!! Но вопреки моим ожиданиям лицо Виталия Николаевича оставалось непроницаемым. - Александр Николаевич, вы не все знаете… - Чего я не знаю? И снова тишина. Я уже начинаю ее бояться. Потому что то, что следует за ней, не предвещает ничего хорошего. - Дело в том, что пока вас не было, состояние Дениса резко ухудшилось. - Ну так тем более! Нельзя медлить ни секунды! Идемте! Я порываюсь в сторону палаты интенсивной терапии, но он меня останавливает. - Александр Николаевич…. Мы не смогли его спасти…. Простите…. - Что?? Неожиданность, боль и невесть откуда взявшаяся ярость захлестывают меня сплошной волной. В горле встает ком. Голос срывается с крика на шепот. - Что вы сказали? Повторите…. В моем голосе скользят стальные нотки. Я не скрываю ярости и боли. - Дениса больше нет… Я не понимаю, что со мной происходит. Внутри поднимается какое-то странное чувство. С одной стороны, это ярость. Мне хочется убить всех тех людей, которые могли и должны были спасти Дениса, но не сделали этого. Но с другой стороны, это бессилие, ведь все уже случилось. И это не изменить. Мне хочется рвать и метать, наорать на всех подряд, но в горле ком. Как я скажу об этом Лере?! Она же не переживет… Да и смогу ли я ей вообще хоть что-то сказать? Увижу ли я ее?? Ординаторская. Все то же самое. Тот же диван, стол, компьютер. Все также на столе торчит заначка Степанюги, состоящая из нарезки колбасы и сыра. Рядом стоит остывший чай. Все, как всегда. Но что-то не то. Чего-то не хватает. Я уже извинился перед Пивоваровыми, что напрасно выдернул их из Москвы, к тому же заставив перенести не одну операцию. И все зря…. Сижу на диване, закрыв лицо ладонями. Внутри меня бушуют противоречивые эмоции. Я чувствую, насколько я бессилен в сложившейся ситуации. Дениса я не могу воскресить. Лера…. Чисто теоретически я могу ее искать, но где? Как? Я понимаю, что своим вмешательством только сделаю хуже. Для Леры, да и для всех остальных тоже. И поэтому я вновь должен бездействовать. И от этого я безумно зол на самого себя. Я чувствую себя ничтожеством. Я не могу помочь самому близкому человечку в моей жизни. Я не смог уберечь ее от этого похищения, а должен был! Я поклялся ее защищать и не защитил, не смог ей помочь. Точно так же, как 25 лет назад я не смог помочь своей матери. Она просто медленно умирала на моих глазах, а я опять ничем не мог помочь ей. Я просто не понимал, что с ней происходит. Она умерла, когда мне было 12. Отца я никогда не видел и, понятное дело, не помнил. Многие люди, с которыми я встречался по работе, считали, что я пошел по стопам отца, и поэтому пытались вспомнить гениального хирурга по имени Николай Гордеев. Но они жестоко ошибались. Отчество мне дали по деду, маминому отцу. Я до сих пор помню его седую бороду и лицо, покрытое глубокими неизгладимыми морщинами, которыми его щедро одарило время. Но больше всего мне запомнились его глаза. Серо-голубые, они так и светились добром и любовью, даже тогда, когда он ругал меня за то, что я опять убегал с деревенскими мальчишками на речку без спроса. Именно в честь него моя мама настояла, чтобы в свидетельстве о рождении у меня значилось «Гордеев Александр Николаевич». Ни отчество, ни фамилию не унаследовал я от своего биологического отца. Гордеева – девичья фамилия моей мамы. Под ней ее и похоронили. После ее смерти меня отдали в детдом. Дед умер год назад, а бабушка еще раньше. Я остался сиротой. Первое время я просто сидел на своей кровати, забившись в угол. Другие дети, которые жили со мной в одной комнате, мало проявляли ко мне интерес. Кто-то пытался познакомиться, кто-то подкалывал, но я лишь огрызался. Крайне редко я выходил из своего угла. Я помню заботливые глаза нянечек. Они искренне меня жалели и старались помочь, но чем тут поможешь?! Потом я немного стал отходить. Я не могу сказать, что боль уходила. Просто я нашел в себе силы спрятать ее в глубинах своей души. Однажды я подошел к одной из нянечек. Ее звали Вера. Мне казалось, что она самая добрая и понимающая из всех. Я спросил у нее, что случилось с моей мамой. Она долго молчала, а потом сказала одно слово. Лейкемия. Тогда оно для меня значило ровным счетом ничего. Но каким-то шестым чувством я понимал, что это очень страшно. И поэтому я решил стать врачом. Для того, чтобы хоть кто-то на земле не испытал той же боли, что и я тогда. Для того, чтобы хоть одному маленькому человечку на этой жестокой земле я смог сохранить его родителей. Я поклялся в этом самому себе. И я сдержал слово. Однако, сложно было описать то, что я почувствовал, когда узнал значение того рокового слова. Лейкемия… Болезнь, убившая мою мать. Когда мне исполнилось 18, мне дали квартиру. Однако жить я там не собирался. На правах детдомовца я поступил в институт на льготных условиях. Я был способным ребенком и поступил бы и без поблажек, но мне это было на руку. Мой день рождения был в конце лета, а это значило, что сроки подачи документов практически истек. Директор моего детдома, Ольга Николаевна, каким-то невообразимым образом смогла добиться моего зачисления в один из престижных медицинских институтов. Я уехал в Москву. Так я стал врачом. Но в моем сердце и по сей день не утихает эта боль. Я не могу себе представить, что чувствовала моя мать. А ведь мне тогда казалось, что все в порядке. Она так же улыбалась, была самой ласковой, доброй и заботливой на всем свете. Только вот чаще казалась усталой. Раньше ложилась спать, немного больше отдыхала. И все чаще отказывалась погулять со мной. Меня это не сильно огорчало. Как я был глуп! Я должен был дорожить каждой секундой с ней….. А однажды она не проснулась. Я очень испугался тогда. Не знал, что делать, куда бежать. Потом догадался постучаться к соседке. Тетя Зоя сразу поняла, что произошло. Наверное, она знала о маминой болезни. Прошли годы. Но я иногда до сих пор виню во всем себя. Я понимаю, что это абсурдно, что она не могла заболеть лейкемией ИЗ-ЗА МЕНЯ. Но от этого ничуть не легче. Всем вокруг я приношу одно сплошное несчастье. Мама умерла, отец бросил семью, даже не дожидаясь моего рождения. Да и потом. Ни одна женщина не была со мною счастлива. Мне только начало казаться, что Лера это исключение, что с ней все будет по-другому. Но нет. Я ошибался. Я и ей делаю только хуже…….
Песчаная Эфа: Нда, а гадости-то нехилые... И психологические проблемы кое у кого тоже... Интересно, уже второй фанф, где Лера исчезает-убегает... Рослэнд, спасибо!!!
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Интересно, уже второй фанф, где Лера исчезает-убегает... Любим мы ее прятать-похищать-высылать куда-нибудь
Rosland: Не знаю, сколько прошло времени. Я уже довольно долго сижу на диване и изучаю одну точку где-то на противоположной стене. Забавное, наверное, зрелище со стороны. Но мне не до смеха. Мне просто надо подумать. Слишком многое уже случилось и многое еще только должно произойти. Нужно решить все раз и навсегда. Однако видимо, так уж заведено на белом свете, что мои размышления всегда прерывают. Причем самым бесцеремонным образом. Звук резко распахнувшейся двери, да и сам факт наглого вторжения в ординаторскую меня злит. Я резко разворачиваюсь, приготовившись выдать гневную тираду, но, увидев нарушителя моего спокойствия, быстро остываю и осекаюсь на полуслове. Куратов… - Саня, мы кажется ее нашли!!! Вот уж точно как топором по одному месту! Кого нашли? Где нашли? Когда? Зачем??? И тут до меня доходит. Лера… - Что с ней?! – кидаюсь к нему, едва не хватая за воротник халата. - Тише, тише… пока не знаю, что и как. Но мы имеем вполне обоснованную версию, где может быть твоя Лера. - Так чего же мы стоим?! Идем скорее туда!!! - Да успокойся ты!!! Выслушай сперва. - Хорошо… - покорно опускаюсь на тот же диван. – Выкладывай. - Дело в том, что она скорее всего на даче у Емельянова. - Где?!!!!!!! - Именно там где я сказал. Мы пробили сигнал Лериного мобильника, и нашли его на краю леса, недалеко от шоссе, которое ведет в крупный дачный поселок. Думаю, не трудно догадаться, что хоромы Емельянова находятся именно там. - Но…. Зачем ему было похищать Леру? Я откровенно говоря, не совсем понимаю сложившуюся ситуацию. - Дело в том, что Мишка Петров, ну ты помнишь его, да? Я нетерпеливо киваю, давая знак продолжать. - Так вот, он в свое время раскручивал дело Емельянова. Это сегодня он меценат, а вчера – типовой бандит 90-х. И примерно 7-10 лет назад он занимался распространением несертифицированных препаратов на людях, в том числе и на детях. Многие об этом догадывались, но доказать никто не мог. А вот журналисту Чехову похоже удалось. Естественно, Емельянов об этом узнал и… Мои кулаки непроизвольно сжимаются с такой силой, так что белеют костяшки пальцев. Наверное, я должен испытывать боль, но ничего не чувствую. Внутри меня бушуют гораздо более сильные чувства. Страх за Леру. Емельянов всегда производил впечатление человека серьезного и решительного. Вряд ли он стал бы церемониться в таких вопросах. Да и риск не совсем вписывается в его жизненные принципы. Стабильность и благополучие – вот его смысл жизни. И умом я понимаю, что в этой ситуации ему выгоднее всего просто избавиться от Леры, как от ненужной вещи. Но сердце содрогается от таких слов. Мысль о том, что кто-то может вот так запросто убить ту, что стала для меня всем, причиняет мне почти реальную физическую боль. Я не смогу жить без нее. Мир просто опустеет. И поэтому я злюсь. Нет, я в бешенстве. И я готов порвать на мелкие части любого, кто посмеет прикоснуться к Лере, кто станет причиной ее слез или, не дай Бог, причинит ей боль!! Кажется, Куратов замечает мое состояние и поспешно успокаивает. - Сань. Держи себя в руках. - Когда? – выдавливаю из себя один-единственный вопрос. - Сегодня. Ночью. Ждать нельзя, ведь каждая секунда на счету. - Почему же не сейчас?! – восклицаю я. - Потому что сейчас – будет полной бессмыслицей. Они не успеют подготовиться, а лезть без подготовки в самое пекло равно самоубийству. - Что значит «они»??? Я еду туда. Это не обсуждается. - Саша, я понимаю, ты хочешь быть там… - И я буду там!!! - Да будешь, будешь, успокойся только. И пообещай не геройствовать. - Что?! Я по-твоему должен стоять и смотреть?! - Нет. Но и грудью на амбразуру не бросайся. А главное – никакой инициативы. Есть четко спланированный план. Практически беспроигрышный. И ты должен ему следовать, если ты хочешь, чтобы с Лерой все было в порядке. Глубоко вздыхаю и киваю. - Итак слушай… Около получаса он рассказывает мне все подробности их хитроумного замысла. По окончанию его рассказа я вынужден согласиться с Вадимом. Продумана каждая мелочь. И если все получится, то меньше, чем через двое суток мы с Лерой будем в полной безопасности….
Песчаная Эфа: Rosland пишет: то меньше, чем через двое суток мы с Лерой будем в полной безопасности…. Rosland пишет: Размер: скорее макси, чем миди. Фиг вам, Александр Николаевич))) Рос, спасибо!! Жду дальше!
Rosland: - Итак. Все всё помнят? – голос Петрова звучит вполне решительно и даже обнадеживающе. Все, кто был в машине, нескладно отвечают согласием. Итак, понеслись. Я поджимаю губы, сжав кулаки. Омоновцы, рванув вперед, одного за другим уделывают охранников Емельянова. Неожиданность дает свою фору. Я наблюдаю за всем этим из-за тонированного стекла джипа. Мне запретили выходить, пока мы не получим доступ в дом. А жаль, кулаки так и чешутся кому-нибудь репу начистить. Куратов замечает мою реакцию и показывает кулак. Красноречиво, ничего не скажешь! Стараюсь смотреть слегка в сторону, но так, чтобы не пропустить условного знака. И вот… Петров тыкает пальцем в мою сторону и махает ладонью, призывая к действиям. Бегу к нему навстречу. Сердце бешено стучит, воздух словно пронизан электрическим током и звенит, как натянутая струна. Когда я приближаюсь к Петрову, он кричит мне: - Иди в дом, ищи Чехову!! Мои ребята тебя прикроют. Как только найдешь, сразу же уходите!! Не ждите никого, мы сами разберемся!!! На бегу киваю и распахиваю дверь особняка. Передо мной открывается огромный по размерам холл. Глаза разбегаются. Столько дверей…. Кидаюсь к одной наугад. За ней оказывается небольшой коридорчик, который ведет к кухне. Осматриваюсь. В углу оказывается еще одна небольшая дверка. Что-то непохоже на кладовку. Слишком внушительный замочек повесили. И как его снять, спрашивается? Но тут на мое благо прибегает пара омоновцев. Один из них простреливает замок, и тот с грохотом падает на пол. Я дергаю за ручку. Дверь с душераздирающим скрипом открывается. Я не ошибся. Это дверь в подвал. Кажется, Куратов рассказывал, что всех своих «пленников» Емельянов держал в подвале. Отлично. Я быстро спускаюсь вниз, несколько раз чуть не подвернув ногу на крутых ступеньках. Внизу оказывается еще одна дверь. И еще один замок, который тотчас же падает поверженный автоматным выстрелом. Я распахиваю дверь. Лихорадочно оглядываю пространство. Всюду какие-то коробки, хлам. В подвале было сыро и холодно, царил полумрак. Даже мне, взрослому сильному мужчине, было не по себе здесь. Страшно подумать, что тут почти две недели держали мою Лерку. Она же еще совсем ребенок…. Быстрым шагом иду вперед, раскидывая всякий хлам, лежащий на дороге. Но резко останавливаюсь. Возле окна лежит изорванный матрас, больше похожий на собачью подстилку. А на нем она. Моя Лера. Ее руки привязаны скрученным полотенцем к батарее, причем так неудобно, что она не могла нормально ни лечь, ни сесть. Она одета в какую-то рваную, грязную рубаху. Лера опустила голову, так что я не могу видеть ее глаз и лица, но я ни секунды не сомневаюсь, что это она. Я узнал ее хрупкую фигурку. Рубашка сползла, оголяя хрупкие плечи. И это если учесть, что в подвале стоял холод собачий. Лера сидит, поджав под себя ноги. Длинные спутавшиеся волосы опускаются почти до самых колен. Я бросаюсь к ней, и по дороге задеваю за груду коробок. Раздается страшный грохот. Лера вздрагивает и съеживается словно побитый котенок, ожидающий нового удара. - Лера, Лерочка! – я опускаюсь рядом. – Все хорошо, родная, это я. Не бойся… - Саша?.. – спрашивает она робким голосом, наверное не веря собственным ушам. Неуверенно поднимает голову. Наши взгляды встречаются. Мое сердце сжимается от боли. Ее нижняя губа и висок разбиты. Кровь совсем свежая. По щекам растеклись остатки туши, а под глазами темные мешки от постоянных слез и бессонных ночей. Бедная моя девочка! Она так исхудала за эти пару недель. Щеки впали, скулы стали более выступающими, лицо осунулось. Я развязываю ей руки. Когда полотенце наконец повержено, Лера отчаянно кидается ко мне, обвивая руками мою шею. Я обнимаю ее и чувствую, как ее бьет сильная дрожь. То ли от страха, то ли от холода, а может просто от переизбытка эмоций. - Сашенька… Саша, любимый мой родной…. Забери меня отсюда, я тебя умоляю… Увези куда угодно, только подальше отсюда… Саша….. - Лерка… - я мягко отстраняю ее и заглядываю в глаза, полные слез. – Все будет хорошо, слышишь? Пойдем со мной. Я подхватываю ее на руки и быстро поднимаюсь наверх. Навстречу нам попадается Петров, который без слов указывает мне на черный ход. Я киваю и устремляюсь туда.
Rosland: Я успокоился только тогда, когда мы с Лерой были в машине и отъехали километров на десять. Я убеждаюсь, что за нами нет хвоста, и чуть сбрасываю скорость. Поворачиваю голову и смотрю на Леру. Она сидит на переднем сиденье, все еще съежившись, но наверное больше от холода, чем от страха. Как же хочется ее обнять и успокоить! Но сперва нужно отвезти ее в безопасное место. А вот и нужный поворот. Я останавливаю машину на обочине и глушу мотор. Лера удивленно и немного испуганно смотрит на меня. Логично, ведь мы остановились в глухом лесу. - Все нормально, Лер. Просто сейчас мы пересядем в другую машину. - З-зачем? - Так надо, Лер. Идем. – я обхожу машину и подаю ей руку. Ее дрожащая ладошка опускается в мою ладонь. Лера хочет встать, но я предугадываю ее намерения и подхватываю на руки. Отношу в машину. Помогаю устроиться на заднем сиденье. - Ляг, отдохни… - советую я ей. Сам достаю из багажника теплый плед и термос с бутербродами. Все-таки Куратов – сама предусмотрительность. Мысленно благодаря Вадима, укутываю Леру в плед, и даю бутерброд и чашку горячего кофе. Некоторое время она ошарашенно смотрит на меня. А потом слабо улыбается и шепчет - Спасибо… - Не за что… - целую ее в лоб. – Ладно, нужно ехать. А ты ешь, ешь. Бутербродов мно-о-ого… Завожу мотор. Некоторое время мы едем молча. Потом Лера, очевидно, расправившись со всеми бутербродами, спрашивает: - А куда мы едем, Саш? - На дачу Куратова. - Зачем? - Лер, я тебе все объясню. Недоверчиво взглядывает на меня, стараясь встретиться со мной взглядом в зеркале. Но я непреклонен. Тем более что мы уже приехали. Я заезжаю в ворота дачи и выхожу из машины. Подхожу к задней двери. Помогаю Лере выйти. Она делает шаг и тут же чуть не падает. Я едва успеваю ее поймать и поднять на руки. - Саш, ну что ты… Не надо, я сама могу, правда…. - Нет. – мягким, но не терпящим возражений тоном отвечаю я. Она подчиняется и слабо обнимает меня за шею руками. До какого же состояния ее довели эти уроды, если она и шагу сделать не может?! Захожу в гостиную и опускаю Леру на диван. Сам сажусь на краешек и бережно откидываю челку с ее лица. - Лер, ты как? - Н-нормально… Ее голос дрожит и кажется таким слабым. - Лер, ты посиди здесь, я тебе пока ванну наберу, хорошо? - Угу. Кивает и сворачивается клубочком на диване. Открываю кран. Пока горячая вода наполняет ванну, я ищу что-нибудь из женской одежды. Безуспешно. Об этом мы не подумали. Ну да какая к черту разница! Главное, что она со мной и в относительном порядке. Не найдя ничего другого, я даю Лере свою футболку. Ей она будет как платье. Пока она в ванне, готовлю нехитрый ужин. Яичница с колбасой и салат из огурцов с помидорами. Это все что я сумел найти в холодильнике. А вот, еще апельсин на десерт. Негусто, но все же. Завтра приедет Куратов и привезет продуктов и одежду Леры. Когда Лера выходит из ванны, я сижу и докуриваю вторую сигарету. Увидев ее, выкидываю окурок в форточку и ставлю перед ней тарелку с едой. - Я подумал, что ты вряд ли наелась бутербродами, вот тебе добавка. Ешь. Улыбается. Пусть слабо и не так беззаботно, как когда-то, но и за эту улыбку я готов отдать много. Уплетает за обе щеки мое кулинарное творчество. Да что ее эти уроды вообще не кормили что ли?! Съела все без остатка. - Айда умница! – хвалю ее тоном детсадовской воспитательницы. – На вот. Держи. – протягиваю ей апельсин. Лера слегка ошарашенно смотрит на меня, но уже через секунду смеется, очищая апельсин от кожуры. Когда же и с ним было покончено, я встаю и протягиваю ей руку. - А теперь спать. Встает и делает первый шаг по направлению к спальне, но я вновь не даю ей сделать второго, поднимая на руки. - Саш… - что?.. - Ну я сама могу, правда… - Ты мне уже показала, как можешь. Лучше я все-таки сам… Несу ее в спальню и осторожно укладываю на кровать. Укрываю одеялом, поправляю подушку. Сам сажусь рядом и чуть откидываюсь назад. В комнате почти темно, лишь едва теплится свет ночника. - Санечка… Обними меня, пожалуйста. Я подвигаюсь ближе, но она опережает меня, крепко прижавшись ко мне всем телом, словно ища защиты. - Родная моя, не бойся. Я с тобой… - шепчу я, уткнувшись носом в ее волосы и нежно поглаживая по спине. Успокоившись, она засыпает в моих объятиях. Давно я не чувствовал такого умиротворения… Утро. Солнечный лучик играет на Лериных волосах, постепенно добираясь до ее щеки. Лера отворачивается, стараясь спрятать лицо на моей груди. Но солнце упорно продолжает щекотать ее своими лучиками. Все-таки она просыпается. Открывает заспанные глазки и осматривается. Еще не заметив меня, она трясет головой, протирает глаза и щипает себя за руку. И сама же тихонько вскрикивает. Видимо, щипок был слишком сильным. Я не могу сдержать смешок. Лера вздрагивает и поворачивается ко мне. - Саша?! - Саша, Саша… - отвечаю я голосом зайца из «Ну, погоди». – Доброе утро. - Доброе… - на ее лице играет легкая смущенная улыбка. - Давай-ка вставай, умывайся и завтракать. У нас мало времени. - В смысле, Саш? – Она садится на кровати и обнимает свои колени. - Лер… Не все так хорошо, как кажется на первый взгляд. - Сань, я не понимаю… - Ну ты… ты знаешь, кто тебя… похитил? - Да… - она опускает голову. – Емельянов? – ее слова звучат и как вопрос и как утверждение одновременно. - Да. И понимаешь, Лер, его люди отличаются слишком большой преданностью. И пока они все не будут пойманы, они не оставят тебя в покое. Они будут искать, будут мстить…. - Но… что же делать? – она испуганно смотрит на меня. В глазах читается мольба. Я не могу спокойно воспринимать эту просьбу о защите, и поспешно успокаиваю. - Лер, все уже продумано. У Куратова есть друг в органах, именно он помог тебя спасти. И он придумал, как нам тебя спрятать. Но понимаешь… От тебя тоже кое-что требуется. Точнее только твое согласие. - На что? Я глубоко вдыхаю. - Лер, ты же согласилась выйти за меня замуж? - Да.. но я не понимаю, какое это имеет отношение к этой всей ситуации… - Да очень даже простое! – быстро выпаливаю я. Слова начинают литься единым потоком. – План очень простой. Прямо сегодня мы с тобой идем в ЗАГС и расписываемся. Ты берешь мою фамилию, и мы уезжаем отсюда. Мы будем жить на даче в Подмосковье. Чья она? Долгая история. Ты помнишь сестру Куратова, Марину? Ну так вот у ее мужа есть дача, она досталась ему от родителей. Они ей не пользуются, так как это слишком далеко от Реутова, и просто неудобно ездить туда. Так что они там только в отпуске бывают. Но это все неважно. Факт тот, что люди Емельянова не смогут проследить твое перемещение. Они будут искать Валерию Чехову, а ты будешь уже Гордеевой. Они вряд ли знают о наших с тобой отношениях, а даже если и додумаются проверить ЗАГСы, то все равно у них ничего получится. Петров устроит так, чтобы тот самый журнал, в котором будет запись о нашем с тобой браке, изъяли под какой-нибудь причиной. Для проверки или еще зачем-то, но это уже не наши проблемы. Мы будем уже далеко, слышишь? Если ты согласишься, то уже этим вечером нас не будет в Реутове. Но… если ты откажешься… я не знаю… не знаю, как…мне тебя уберечь…. Я перевожу дух и опускаю взгляд. Сердце бешено стучит. Не знаю, от чего. В ушах звенит от шума крови, несущейся по венам. Внезапно раздается ее тихий голос. - Не надо, Саш… - Не надо что? – так же тихо переспрашиваю я. Сердце вот-вот перестанет биться. А что если она скажет, что не надо ее защищать? Я не выживу… - Не надо об этом думать, Саш. Не надо… - повторяет она. – Не надо потому, что я согласна… Подняв голову, я смотрю ей в глаза, не веря своему счастью. Она несколько секунд смотрит на меня таким же неверящим взглядом, а потом нежно обнимает меня, прижимаясь щекой к моему плечу. - Я люблю тебя, Гордеев… - Я тебя тоже…. Гордеева. Она изумленно смотрит мне в глаза. - Ну уж нет! Еще несколько часов я – Чехова! – говорит она капризным тоном маленькой девочки, едва сдерживая смех. - Как скажете, доктор еще несколько часов Чехова! – передразниваю я ее и целую в лоб. – Вставай уже! У нас мало времени, помнишь? - Угу… - Лера потягивается и отправляется в душ. Я не спешу идти за ней. Завтракаем мы тоже молча. Ей нужно привыкнуть. Все происходит так резко… Эх… Не такой я видел нашу свадьбу….
Rosland: Мы медленно подъезжаем к ЗАГСу. Лера сидит на переднем сиденье. Какая-то она притихшая, но ее можно понять. Такое пережить… Ей бы сейчас покой, а ее замуж тащат. Я выхожу из машины и, подойдя к пассажирскому сиденью, подаю руку Лере. Какая она у меня красавица! И пусть на ней сейчас не шикарное белоснежное платье, а всего лишь белая водолазка, черные классические брюки, легкий полупрозрачный палантин бронзового цвета выгодно оттенявший ее карие глаза и темно-каштановые волосы. Вряд ли Куратов привез то, что первым попалось под руку. Наверняка без жены не обошелся. - Что такое? – интересуюсь я. - Ничего. Просто не думала, что буду выходить замуж в таком виде… Я бережно обнимаю ее за талию и тихо шепчу ей в самое ухо. - Лерусь, ты выглядишь просто восхитительно… Немного смутившись, она поднимает на меня глаза. - Правда? - Конечно, правда. – целую ее в висок. Улыбается. - Ну что, ты готова? - Да. – тихо, но уверенно отвечает Лера. - Тогда идем. Я беру ее за руку, и мы входим внутрь. Регистраторша произносит свою торжественную речь чуть дрожащим голосом. Интересно, что ей сказал Петров, чтобы добиться немедленной регистрации нашего брака? - Уважаемые Александр Николаевич и Валерия Петровна! Я рада приветствовать вас в столь важный и ответственный для вас день…. Она продолжает говорить какие то торжественные слова, полагающиеся в этот момент. Но смысла половины из них я не улавливаю. Я не могу поверить своему счастью. Спустя несколько минут свершится то, чего я так долго ждал. Мы наконец-то поженимся. У меня такое чувство что это мой первый брак. Из моей свадьбы с Женей мне запомнилась только драка на банкете. Да и то наверное потому, что мне тогда чуть нос не сломали. И пусть после этой регистрации не будет банкета, да и медовый месяц обещает быть довольно своеобразным, я все равно буду помнить этот момент до конца своих дней. Что-то мне подсказывает, что и Лера его не забудет. - Согласны ли вы, Валерия Петровна, взять в мужья Александра Николаевича? Лера делает глубокий вдох и крепче сжимает мою руку. - Согласна. - А вы, Гордеев Александр Николаевич, согласны взять в жены Чехову Валерию Петровну? - А вы, Александр Николаевич, согласны взять в жены Валерию Петровну? - Конечно, согласен. Легко и с улыбкой. Еще бы. Я столько раз произносил их в своих мечтах… - Объявляю вас мужем и женой. Можете поздравить друг друга. Я поворачиваюсь и встречаюсь с Лерой взглядом. По ее щеке скатывается маленькая слезинка. Я бережно убираю ее кончиками пальцев и, наклонившись, нежно касаюсь ее губ своими губами. Лера приподнимается на носочки, не отпуская мою руку. Кажется, прошла целая вечность, прежде чем наши губы слились в поцелуе. Лера охотно отвечает мне. Я обнимаю ее за талию, крепко прижимая к себе. Но есть в этом поцелуе что-то необыкновенное, то, чего не было раньше. И это что-то придает особый шарм и чувственность этому и без того восхитительному моменту. Это что-то – чувство собственности и уверенности. С этого момента мы принадлежим друг другу навеки. И ничто не сможет нас разлучить…. Наконец я собираю волю в кулак. - Лер, нам нужно ехать… - да… Идем? - Идем… Итак, мы в дороге. Душный автобус усыпляет монотонным гулом мотора. Лера уже давно смирилась с этим и сейчас дремлет, положив голову на мое плечо. У меня уже затекла шея, не говоря уж о том, чтобы пошевелить рукой. Но я сижу, не шевелясь уже второй час. Лере нужно отдохнуть и выспаться. После всех этих злоключений сон ей никак не повредит. Пусть даже и в автобусе, за неимением лучшего. Автобус подъезжает к железной дороге. Когда он переезжает через рельсы, все пассажиры подпрыгивают на своих сиденьях, и на секунду сбрасывают с себя пелену сонного оцепенения. А Лера лишь поудобней обвивает мою руку и продолжает дремать. Кажется, скоро мы должны приехать. Должен признаться самому себе, что я волнуюсь. Как рассказать Лере обо всем, что произошло? И о том, что может произойти? Конечно, неплохо было бы дать ей немного отдохнуть, восстановить свои силы в психическом плане. Я бы и дал. Да только она сама этого не захочет. Я ж ее знаю. Лерка обязательно спросит. Захочет поговорить с Лобовыми, возможно с Олькович и уж стопроцентно позвонит Денису. И что я ей скажу?! Лерочка, солнышко, а ты знаешь, твой брат умер… Бедная моя девочка. Столько стрессов. Как она только еще не сломалась под грузом этих проблем. А главное за что ее так беспощадно хлещет судьба?! Она ведь еще совсем ребенок. Но вот наш автобус прибывает на место назначения. Я осторожно касаюсь кончиками пальцев Лериной щеки. - Лер… Мы приехали. - Ммм…. Что? – сонно потягивается и изумленно озирается по сторонам. На лице читается вопрос «Где я? Кто я? ЧТО Я?» - Лер, ты в автобусе. Мы приехали на дачу, на которой мы проведем свой медовый месяц. Мы вообще-то несколько часов назад поженились, если ты конечно все это не заспала. - А…ну да. Я помню. – смущенно кивает головой и подхватив сумку, деловито спрашивает,- Ну так мы идем? - Идем-идем… - тихо ухмыляюсь я. Выйдя из автобуса, я ставлю наши дорожные сумки на скамейку возле остановки и поворачиваюсь к Лере. Она выжидательно смотрит на меня. - Куда теперь? - На дачу, - отвечаю я. – Ты только выбирай: пешком пройдемся или попробуем поймать какой-нибудь местный транспорт вроде такси? - Ммм…. А давай пешком… - Давай… Дернул то меня черт за язык предложить такое! Теперь тащись через весь коттеджный поселок с двумя сумками. Они конечно не очень тяжелые…но приятного пожалуй маловато…
Rosland: Вот мы и дома. Точнее, мы добрались до дачи, которая в ближайшее время будет нашим домом. Должен признаться, масштабы более чем впечатляющие. По идее дом двухэтажный, но есть еще чердак и подвал. И их размеры совсем не соответствуют общепринятым представлениям об этих помещениях. Что это за чердак, если там можно поселить трех человек и еще место останется?! Одним словом, фактически это не «скромненькая дачка в Подмосковье», как описывала нам ее Марина, а полноценный почти четырехэтажный дом. Комнаты светлые, просторные, обставлены просто и со вкусом. Здесь так уютно. Вижу, Лерка просто в восторге. Признаю, я и сам близок к ее состоянию. Захожу в гостиную, и начинаю распаковывать наши немногочисленные пожитки. Лерка ушла обследовать второй этаж. Периодически сверху доносятся восхищенные вопли. Я лишь усмехаюсь. Закончив с вещами, я выхожу в коридор и иду к лестнице, чтобы подняться к Лере. Но она сама чуть ли не кубарем скатывается, перепрыгивая через две ступеньки. Я хочу предупредить ее, что если она не перестанет, то она точно сломает себе шею, но не успеваю. Она кидается мне на шею с радостным криком. - Сашка!!! Едва успеваю ее подхватить. Надо будет ей напомнить, что она не пушинка. Нет, я конечно готов носить на руках свое сокровище хоть всю жизнь. Но когда это сокровище летит на тебя с самой середины лестницы и так обнимает, что вот-вот задушит….. - Тише-тише… - шепчу ей в самое ухо. - Прости… - чуть-чуть ослабляет объятья и опускается, чтобы носочками доставать до пола. - Лерк, ты меня так в один прекрасный день задушишь! Честное слово! – изображаю возмущение. Она лишь смеется. - Саш, просто понимаешь, я… - Ты… Что? - Я просто очень счастлива… Еще вчера мне казалось, что все просто ужасно плохо, и черная полоса никогда не закончится… А сейчас… - А что сейчас? – хитро наклоняю голову набок. Хотелось бы мне услышать ее оценку происходящего. - А сейчас все это… кажется кошмарным сном. Наступила светлая полоса. Наверное, самая светлая из всех, какие только были в моей жизни. Я так счастлива. Наверное, нет никого, кто был бы так же счастлив, как я. - Ошибаааешься… - многозначительно хмыкаю я. - Да? – притворно удивляется. – Почему это? - Я не менее счастлив, чем ты. Уж поверь. – Нежно целую ее в лоб. Лера прижимается ко мне. Через какое-то время она поднимает голову и доверчиво заглядывает мне в глаза. - Саш… - что? - Скажи, ведь мы теперь женаты… - начинает она после минутной паузы. – И… Это ведь значит, что… что так будет всегда… Я и ты… И это счастье… Оно ведь не уйдет, его ведь никто не заберет и никто не сможет сломать, правда? Она смотрит на меня умоляющим взглядом, полным надежды и отчаяния одновременно. - Правда. Никто не сможет нас с тобой разлучить. Я не позволю. – твердо и даже немного жестче, чем надо было, отвечаю я. - Спасибо. – она снова прячет лицо на моей груди. Однако мы не можем стоять так вечно. - Лер, пойдем-ка. Уже поздно, темнеет. Ты устала, пора спать. - Д-да, конечно… - она отстраняется и дрожащей рукой заправляется прядь волос за ухо. – Я… в душ… Лера скрывается за дверью ванной. Я оставляю ее халат на тумбочке в коридоре и поднимаюсь наверх. Ложусь на кровать и, скрестив руки на груди, погружаюсь в раздумья. Сегодня как-никак наша первая брачная ночь. Только вот…. До этого ли сейчас Лере? Может не стоит ее беспокоить.. У нас впереди вся жизнь, куда торопиться. Но с другой стороны, ей надо отвлечься и все такое…. Ничего не скажешь, Гордеев, замечательный способ отвлечься! Хотя…. За такими внутренними дискуссиями я не замечаю прихода Леры. Она опускается рядом на кровать и прижимается щекой к моему плечу. Влажные волосы касаются моей кожи, и от их холода по руке бегут мурашки. Кажется, Лера воспринимает их не совсем верно. Ай, будь что будет! Подвигаюсь ближе и, обняв покрепче, осторожно запускаю руку в ее волосы. Нежно целую. Она не шевелится, не обнимает меня, но губы продолжают двигаться синхронно с моими, отвечая на поцелуй. Мои руки спускаются ниже, обвивая ее талию и постепенно развязывая поясок халата. Я чувствую ее теплое сбивающееся дыхание кожей щеки и понимаю, что еще немного, и я не смогу сдержать стремительно усиливающееся желание обладать ею всей. Прямо здесь, прямо сейчас, в эту самую секунду… Я так долго ждал ее, я так скучал… Вот ее ладонь ласково скользнула по моей руке и остановилась на моем плече. Кажется, в следующее мгновение ее пальцы нежно обхватят мой затылок, слегка ероша волосы. Но нет… Внезапно Лера отталкивает меня и, вырвавшись, замирает на другом конце кровати. Видно, все-таки не стоило мне сегодня лезть к ней. - Лер…прости… - тихо шепчу я, не решаясь прикоснуться к ней. Она опускает голову ниже, закрывая лицо руками. Плачет. Плачет из-за меня… Я не могу видеть ее слез. В этот момент я чувствую себя последней скотиной. Удавиться хочется. - Саш… это ты меня прости…. Я не могу…прости…не могу… - слова прерываются всхлипами и рыданиями. Хочу обнять ее, успокоить, но не уверен, что это не причинит ей новой боли. - Лерочка, солнышко, я все понимаю… Тебе нужно прийти в себя после этого дурацкого похищения… Ты столько всего перенесла, ты устала, а тут я еще лезу… Прости…. Она отрицательно качает головой, пытаясь сдержать слезы. Не простит… Что ж так тебе и надо, старый пень! - Нет, Саш… Дело не в тебе, дело во мне… Рыдания возобновляются с новой силой. Я не выдерживаю и, развернув ее лицом к себе, крепко обнимаю. Она вновь пытается вырваться. - Не надо, не трогай меня!!! - Но…. Почему? - Саш, я недостойна тебя! Я не смогла сохранить верность тебе, не смогла сберечь свою честь!! Они… они …опозорили меня…. - Лера! О чем ты говоришь? – Я беру ее лицо в руки, пытаясь встретиться с ней взглядом, но она лишь мотает головой, пряча глаза. - Прости….Прости…Прости… - она повторяет это слово раз за разом, словно заклятье. То едва шевеля губами, то срываясь на крик. Я силюсь понять, что же произошло. За что она просит прощения? - Лера… Лерочка… Скажи пожалуйста, что случилось? Успокойся, все будет хорошо. - Нет… Ничего не будет хорошо… - она резко перестает рыдать и поджимает губы. – Саш, прости меня. Прости за то, что не сказала тебе сразу. За то, что не остановила тебя тогда, в ЗАГСе, когда ты соглашался жениться на мне. Я должна была. Но просто не смогла… - Лер… Просто скажи, что произошло… - я стараюсь, чтобы мой голос звучал как можно более спокойно. Получается не очень. Меня всего трясет от избытка эмоций. Это и боль, и страх неизвестности, и злость на этих подонков-похитителей, и любовь, и вина… - Их было трое… Они были сильнее, и я была привязана и не могла сопротивляться… Они….меня изнасиловали… Эти слова обжигающей болью резанули мое сердце. Эти…. Ублюдки посмели надругаться над МОЕЙ женщиной, над моей женой!!!! Руки сжимаются в кулаки. Будь они рядом, я убил бы их не задумываясь. Нет, я найду их и убью. Я не позволю, чтобы та тварь, что посмела дотронуться до моей Леры, ходила по этой земле и дышала этим воздухом. Никогда. А тем временем, Лера продолжает говорить. - Саш, ты прости, что я молчала. Прости, что не сказала тебе до того, как ты женился на мне. Я должна была сказать. Я понимаю, ты захочешь развестись. Это ведь позор на всю жизнь. Да какая жизнь! С этим невозможно жить. Жизнь закончилась. Осталось лишь жалкое существование. И я не держу тебя. Поверь, ты мне ничего не должен… Живи… - СТОП!!!!!!! – судя по ее испуганному лицу, я понимаю, что рявкнул слишком громко и грубо. Делаю глубокий вдох и продолжаю. – Послушай меня, Лер. Нерешительно кивает. - Просто пойми. Ты нужна мне. Ты ведь это знаешь? Знаешь… Нужна наверное даже больше, чем вся эта жизнь. Я вижу, ты понимаешь это. Я ведь нужен тебе не меньше. Так? Скажи, только честно. Не лги, умоляю… - мой голос дрожит. На ее глаза снова наворачиваются слезы. Пухлая нижняя губка подрагивает. Она закусывает ее и едва заметно кивает. Это именно то, чего я ждал. Я хватаю ее и заключаю ее в свои объятья. Все крепче прижимаю к себе, лихорадочно шепчу ее имя, вдыхая запах ее тела и спутывая пальцами волосы. Она снова плачет и хватается за мои руки так, словно она умрет, если я ее отпущу. Немного успокоившись, я вновь начинаю говорить. - Лер, не плачь. Все хорошо, я рядом. И ни один кобель вроде тех, не посмеет прикоснуться к тебе, слышишь? Не бойся. Она поднимает на меня глаза, полные слез. - Саш, ну зачем я тебе такая…. Это же… - Значит так! Чтобы я больше не слышал этих глупостей! Ни-ког-да!!! Я тебя не отпущу. Ясно? - Угу…. – кивает. И вновь из ее груди вырываются рыдания. - Ну перестань, перестань…. – легонько поглаживаю ее по голове. – Все будет хорошо, вот увидишь. Давай-ка, ложись. Поздно уже. Ложусь на кровать и нежно обнимаю ее за талию. Она еще долго плачет, уткнувшись в мое плечо. Наконец, Лера засыпает, положив под заплаканную щечку ладошку. Ее глаза покраснели от слез. Ее слезами промокла моя рубашка. Ее последняя слезинка скатилась по щеке и теперь растекается влажным пятном на краешке одеяла. Ее слезы… Я не могу выносить женских слез, а ее – особенно. И по иронии судьбы ее слезы я вижу чаще всего в последнее время… Почему я не могу сделать так, чтобы она не плакала???
Rosland: И снова утро. Не уверен, что оно доброе. Вроде ничего ужасного не произошло, но… Лера еще спит. Пускай отдохнет, ей это необходимо. Вчерашний разговор совсем вымотал ее, в эмоциональном плане. Вообще, Лера не устает меня удивлять. В ней есть мудрость, которая в общем-то несвойственна ее возрасту, но в то же время она еще совсем ребенок, маленькая наивная девочка. Как эти черты могут сочетаться в одном человеке? Удивительно… Но главное, чего я временами не могу в ней понять, так это то, что она во всем винит лишь саму себя. Ее просто на каждом шагу преследуют неприятности, но она считает, что во всем виновата сама… - Привет…. – Лера заходит на кухню и садится напротив. - О! ты уже встала… Доброе утро. Как ты? - Нормально… - тихо отвечает и прячет глаза. Уверен, что она так ответила, чтобы не огорчать меня. Интересно, она действительно думает, что я ей поверю? - Саш, я… В общем, я хотела домой позвонить… Ну, узнать, как дела, сказать, чтобы не беспокоились… - Лер, во-первых. Ты живешь у меня. Я здесь, а значит, кому звонить? Тараканам что ли? - Гордеев… У тебя нет тараканов! – с укоризной смотрит на меня. - Правда? Какое досадное упущение! Непременно заведу! - Саш, я серьезно. Что во-вторых? - А что во-вторых? - Ну ты сказал, во-первых. А что во-вторых? - Ааа… Мда, не хотелось бы мне ей сейчас говорить. Не то время, не то место… Да и не готова она к этому. Хотя разве можно быть к этому готовой?! - Саш, ты что-то от меня скрываешь? – кажется моя задумчивость ее насторожила. И не без повода ведь. - Лер, мне нужно тебе кое-что сказать. Ты только не переживай, малыш. - Саааш? – она взволнованно приподнимается на стуле. – Что случилось? - Тшшш… Сядь. Она покорно опускается обратно. В глазах читается обреченность. - Лер, дело в том, что… - Черт! Да как же ей это сказать?! У меня язык не повернется!!!!! – В общем… Денис… - Денис?!!!!! Что с ним???? Она опять вскакивает. Я подхожу к ней сзади и, положив руки на плечи, снова усаживаю на стул. - Мне очень жаль, Лера… - Он… он…. Он…. Умер, да?.. Ее голос дрожит. Она словно отказывается верить, она надеется, что это лишь моя идиотская шутка, что сейчас я обниму ее и со смехом скажу очередную глупость. Как бы мне самому этого хотелось. - Да… Мне правда очень жаль… - Но… Этого ведь не может быть…. Не может… Ведь правда, Саш, этого не может быть!!! Она разворачивается ко мне, хватая меня за руки. В ее глазах отчаяние и мольба. Я опускаюсь перед ней на колени. - Лерочка, солнышко, выслушай меня пожалуйста. У Дениса была кавернома, ты же знаешь. – Слова начинают литься бесконечным обжигающим потоком. – Это ведь очень опасная болезнь, слишком много ограничений, предостережений… Стрессы вообще противопоказаны… а тут такое. Родную сестру похитили. Я не знаю, кто до такого додумался… В общем, когда он узнал про твое похищение, ему стало плохо. Он впал в кому, понимаешь, Лер? Его разумеется положили в больницу. Я как только узнал, я сразу же поехал в Москву за своими однокурсниками. Я ведь нейрохирург в прошлом. Но после одного случая, два года назад, я уехал из Москвы и вернулся к общей хирургии. Понимаешь, два года без практики – это ведь прочти приговор для нейрохирурга. Поэтому я не мог рисковать и поехал за своим товарищем, он лучший специалист в этой области. Но я не успел, Лер… Не успел, прости меня…. Быть может… - Не надо, Саш… Ничего не надо…. – перебивает она меня тихим бесцветным голосом. Ее глаза словно остекленели. - Лер…. Она опускается рядом, садясь прямо на пол, и обвивает руками мою шею. - Не надо ничего… Просто побудь рядом… Она прячет лицо на моей груди. Она не плачет… Наверное, уже просто нет сил и нет слез…. Тихонечко, тихонечко…. На цыпочках…. Вооот…. Еще немножко…. Ты сможешь, Гордеев, ты сможешь…… Да что ж я за слон такой-то?!!!! С обреченным видом оборачиваюсь, чтобы увидеть, что я на этот раз снес. Оказывается, это было какая-то статуэтка. Какая именно, теперь уже не понять. Падения с тумбочки она не пережила. Вздыхаю и иду за совком. В коридоре натыкаюсь на Лерку. - Лер… Извини, я не хотел тебя будить… - Да я не спала уже, Саш… Просто лежала. Да и еще.. Не получается у тебя как мышка ходить. Совсем. Она выдавливает из себя улыбку. - Ну…. Горбатого могила исправит… - виновато улыбаюсь в ответ. - Наверное.. – она пожимает плечами и скрывается за дверьми ванной. Убрав последствия разрушений, я отправляюсь на кухню. Вскоре туда приходит и Лера. - Завтракать будешь? - Н-нет… То есть буду, но давай я сама, Саш? - Лер, ну что ты, мне же не трудно… - Я знаю, Сань, спасибо… - она останавливающим движением касается моей руки. – Просто мне так будет легче. Посиди. Я сама. Опускаюсь обратно на табуретку. Я ведь этого и добиваюсь – чтобы ей было легче. Пусть делает, что хочет, если это ей хоть как-то поможет пережить то, что случилось с Денисом. И вот, уже в который раз, воцаряется привычная тишина. Не то, чтобы нам нечего было сказать друг другу. Просто я не хочу быть назойливым, а если быть совсем честным, то просто боюсь сморозить какую-нибудь глупость и сделать ей еще больнее. А она… Уверен, ей тоже есть, что сказать мне. Но для нее это все сейчас не так важно. Важно то, чего не стало. Иногда мне кажется, уйди я сейчас в другую комнату, она не особо и заметит моего отсутствия. А может и заметит, но не подаст виду. Ей будет проще – не нужно будет делать вид, что она держится молодцом, не нужно выдавливать из себя улыбок, дежурных фраз и обыденных знаков внимания. Можно будет просто уйти внутрь себя, внутрь своей души, где, готов поклясться, она все еще со своей семьей. Супруги Петр и Мария Чеховы и их дети. Озорник Денис с непокорными русыми вихрами и живым взглядом светлых глаз, и темноволосая красавица Валерия. Ее карие глаза смотрят так, словно в их глубинах покоится что-то очень важное и недоступное большинству. Какой-то секрет, тайна всего ее существа, всей ее души таится там, надежно скрытая от нежелательных взглядов. Это недоступно для понимания, она прячет это от всех, открываясь лишь немногим избранным. До недавнего времени таковым был и я. Лера ведь доверяла мне. Она открылась передо мной, вся, какая она есть на самом деле, настоящая Лера Чехова, безо всяких масок и тайн. Она доверилась мне, оперлась на мою руку и позволила заботиться о себе. Она рассказала мне все, что происходило с ней за эти долгие и в то же время такие короткие 21 год ее жизни. Она поделилась со мной своим счастьем и горем, но никогда не просила пожалеть ее или облегчить боль. Она переносила все удары судьбы на удивление стойко, не прося пощады. И наверное, перенесла бы еще не один, если бы не осталась одна. Да-да, именно одна. Она думает, что осталась одна. Потому что я не оправдал ее надежд. Я ведь мог отвести от нее последний, самый сокрушительный удар судьбы, я мог спасти ее брата, но… Не спас, не отвел… не оправдал. И если сейчас она захочет отвернуться от меня, я пойму. Мне придется понять. Я ведь сам в этом виноват…. *** Так прошло несколько дней. Больше трех, но меньше недели. Сколько точно – не помню. Да и какой толк в идиотском подсчете времени? Дни сливаются в бессмысленный серый поток. Нет, он даже не серый, он просто бесцветный. Смерть Дениса оказала слишком сильное воздействие на Леру. Слишком сильное. Слишком. А раз плохо Лере, плохо и мне. И тем хуже мне становится от тех мыслей, что я мог это предотвратить. Какого черта я вообще поперся в нейрохирургию, если все равно ничего не могу сделать? - Саш…. - Что такое, Лер? Она чуть поджимает губы и садится рядом на краешек дивана. - Сань, скажи, а ведь до Москвы недалеко? - Ну… Вообще-то нет. Можно быстро добраться. На автобусе, или такси вызвать. А почему ты спрашиваешь? - Просто… Ну мы с тобой сидим тут безвылазно уже который день. Ненормально ведь это. Давай съездим в город? Ты мне Москву покажешь… Ты ведь там жил… Нам обоим будет полезно развеяться. Ну так ты как? Согласен? - Ну если ты так хочешь, то конечно. Поехали… *** Мы уже долго гуляем по Москве, просто держась за руки. - Лер… - Мм…. – отзывается она. Кажется, в ее голосе начинает сквозить прежняя беззаботность. Или это мне только кажется? - Скоро стемнеет. Нужно возвращаться. Хотя если ты хочешь, можем заночевать в гостинице. - Н-нет, что ты. Не стоит. Просто… Саш, а где здесь аптека ближайшая? - Аптека?! Зачем тебе? Ты плохо себя чувствуешь? - Нет, все хорошо правда… - впервые за долгое время она улыбнулась. Именно так, как я люблю. Глаза светятся, а на щечках можно увидеть едва заметные ямочки. - А зачем тогда? - Увидишь… Ну так где тут аптека? - Ну пойдем, поищем. Где-то тут неподалеку должна быть… Вскоре нужное здание было найдено. Лерка зашла внутрь, а я стою на улице и курю. Что же интересное такое ей там понадобилось? Едва я успеваю докурить вторую сигарету, как она выходит. Лера идет, на ходу открывая какую-то упаковку. Наконец, справившись с непокорной оберткой, она ломает содержимое пополам и с довольным личиком протягивает половину мне. - Что это, Лер? - Это гематоген. - ???? Гематоген??? Но зачем??? На витамины потянуло или просто на сладенькое? Если второе, то я купил бы ей что-нибудь повкуснее. - Ну держи, сейчас я все тебе объясню. Я покорно беру свою половину. - Ешь. Отправляю кусочек за щеку и выжидательно смотрю на нее. Она неторопливо отламывает себе дольку, и только потом, съев ее, берет меня за локоть, и мы снова идем куда-то по вечерней Москве. Она начинает свой рассказ. - Понимаешь, Саш, для меня это вкус детства. Когда я была маленькой, папа всегда приносил мне именно гематоген. Не знаю, почему его. Наверное, считал, что это лучшее полезное лакомство. А когда Дениска подрос, папа стал приносить по две упаковки. А мы всегда съедали одну, делясь друг с другом, а вторую оставляли на потом. Бывало, нас наказывали за какие-то шалости и не давали сладкого. Тогда мы доставали эту самую вторую упаковку и съедали. Опять-таки пополам. Она делает небольшую паузу. Видно, что ей трудно говорить. - Знаешь, я в детстве очень любила рисовать. Но у меня сперва плохо получалось, но я рисовала, снова и снова, снова и снова… И тогда родители отдали меня частному учителю рисования, чтобы я брала уроки. Я так радовалась, когда у меня стали получаться более-менее красивые картины. Однажды я нарисовала натюрморт. Мне он очень нравился. Я хотела подарить его маме. А Дениска нечаянно пролил на него стакан с апельсиновым соком. Я тогда очень сильно на него обиделась. Сидела в своей комнате и плакала. Думала, что он нарочно это сделал. Когда папа пришел с работы и спросил, почему я плачу, я ответила, что Денис испортил картину. Кажется, я тогда как-то обозвала Деньку. Папа рассердился на меня, и не дал мне той обычной порции гематогена. Я заплакала еще сильнее. Тогда у меня было чувство, что меня никто не понимает, я никому не нужна. И от этого было еще больнее. А потом пришел Денька. Он отдал мне свою упаковку гематогена. Я до сих пор помню его слова. «Вот возьми мою упаковку, если хочешь. Только не плачь. Ты такая красивая, когда не плачешь. И рисуешь ты очень красиво. Я нечаянно испортил картину, правда. Извини меня, пожалуйста…». И он сам заплакал. Мы сидели в темноте, плакали и ели этот гематоген. Так нас застал папа. Он сказал, что очень рад, что мы помирились, потому что сейчас мы все вместе поедем в гости. Только вот в гости мы не приехали. Ведь в этот вечер произошла та самая авария… Ее голос дрожит. Лера отворачивается и, смотря в ночное небо, часто-часто моргает, пытаясь скрыть слезы. Я подхожу к ней сзади и крепко обнимаю за плечи. - Не плачь, Лер. Если бы Денис был рядом, он бы расстроился, увидев твои слезы. - Угу… - она кивает и тыльной стороной ладони вытирает слезинку, успевшую скатиться по щеке. - Лер, давай-ка мы все-таки остановимся в гостинице, а? Ночь уже на дворе, а до дачи еще пилить и пилить. А гостиница буквально за углом. - Хорошо. Как скажешь, Саш… - она поворачивается и утыкается носом мне в грудь. - Ну-ну… Тише… - Я обнимаю ее. – Давай, пойдем. Там и поговорим, ага? Она слабо кивает. Мы идем по направлению к отелю. Я поддерживаю ее за талию. Это скорее физическая, чем моральная необходимость. Лера похоже совсем не смотрит, куда идет и спотыкается на каждом шагу. А может слезы застилают ей глаза. В голове я прокручиваю ее рассказ. Только теперь до меня доходит, что этот гематоген – не просто какая-то прихоть. Она показала, что доверяет мне. Показала, что я ей дорог и нужен сейчас, как никогда. А я, баран, усомнился в этом.
Rosland: Спустя какое-то время мы уже в гостиничном номере. Я уложил Леру в постель и теперь сижу рядом, слегка приобняв за плечи. Она все еще немного всхлипывает и крепче прижимается ко мне. - Сашк… - Что, солнышко? - А знаешь, я ведь не зря устроила весь этот цирк с гематогеном. Я… Ты… У меня ведь никого нет, кроме тебя. Понимаешь? Совсем-совсем никого. Я одна, Сань. Совсем одна. - Нет. У тебя есть. Ты ведь сама сказала, никого нет, кроме меня. Ты не одна, слава Богу. Я не оставлю тебя. - Не оставляй меня… - тихо, словно эхом, отзывается она. – Я не вынесу еще одной потери, еще одного удара судьбы. От ее последних слов я вздрагиваю. Такое чувство, словно она слышит мои мысли. А может, просто мы одинаково мыслим и чувствуем. - Я всегда буду рядом. Спи… Опять утро. Опять солнце будит своими назойливыми лучиками, проскальзывающими в щелочку между штор. Опять приходит новый день. И опять я не знаю, чего мне от него ожидать. Я нехотя поворачиваю голову набок. Странно, Лерки уже нет. Я встаю и иду на кухню. И тут ее нет. Наверное в душе. Да, точно. Из-за двери ванной доносится шум льющейся воды. Возвращаюсь на кухню и начинаю варить кофе. Однако на душе неприятный холодок. Не наделала бы она глупостей. Слишком много на нее сейчас свалилось. Немудрено и сломаться. Спустя минут 15 на кухню заходит Лера. - Ой, ты уже встал? Извини, я тебя разбудила, да? - Да нет, что ты. Я бы и так встал, привычка… - Мм.. Понятно. – какое-то время Лера просто стоит в проходе, задумавшись о чем-то своем. Потом, словно что-то решив, наконец, сдвигается с места. – Яичницу будешь? - Ну… Не отказался бы. - Отлично! – Лерка принимается кашеварить. Странная она какая-то сегодня. Хотя когда в последнее время она была нормальной, той самой упрямой и немного наивной Лерой Чеховой, которая упорно ходила за мной по пятам, не ушла из операционной, когда я всех выгнал, и пригласила на свой день рождения, опять же не послушав ничьего мнения. Хотя наверное я должен благодарить судьбу за то, что она со мной именно такая. Ведь если бы она осталась той самой непокорной девчонкой, это было бы поводом для беспокойства. Человек не может не изменяться. Это естественная реакция на переживания и боль. Однако после завтрака я все же решаюсь на откровенный разговор. - Лер, солнце, что случилось? - А? Нет, все в порядке. С чего ты взял? – пытается сделать вид, что ничего не произошло. Даже удивленно улыбнулась. - Ну… Какая-то ты странная сегодня. - Саш… нам правда надо поговорить. - Мы и так уже говорим. Выкладывай, что случилось. - Ну понимаешь, я в аптеку ходила не только за гематогеном… - А зачем еще? - Э.. Ну в общем вот. Смотри сам. Протягивает мне три белых полоски. Тесты на беременность. Здравствуй, елка – Новый год… На всех трех по две полоски. Учитывая точность каждого теста…. А если в сумме…. Получается, что можно сказать с вероятностью 99%, что она беременна. - Лер… Ты чего? Она сидит, закрыв лицо руками. - Лерка, это ж счастье! Глупенькая, ну чего ты расстраиваешься? - Санечка, ты не понял… Я подсчитала и в общем…. Возможно, что это произошло еще до похищения. Ну тогда… Утром, помнишь? Еще б не помнить! Все то время, что Леры не было рядом с мной, я чаще всего вспоминал именно то утро. - Лер, не волнуйся. Мы поедем сейчас в больницу, тебя осмотрят. Я уверен, с тобой и с ребенком все будет в порядке. Если нужно будет, вернемся в Реутов, положим тебя на сохранение в нашу клинику. Я все равно сутками на работе и постоянно буду рядом. Все будет хорошо, мы справимся. - Я не этого боюсь, Саш. - Ну а чего тогда? - Ну а что если… если это произошло когда они меня…. Что если этот ребенок… что если он не от тебя, Саша? Она не выдерживает и рыдает, закрыв лицо руками. Я мысленно сдерживаю гнев, в сотый раз, клянясь убить этих подонков, и нежно обнимаю Леру. - Все хорошо, Лерусь. Все хорошо. Перестань плакать, пожалуйста. Тебе нельзя волноваться. Давай-ка мы сейчас вытрем слезки, а потом ты меня выслушаешь, хорошо? Слабо кивает. Веду ее в ванну и умываю холодной водой. Потом мы возвращаемся в гостиную. Усаживаю Леру на диван, сам сажусь рядом. - Послушай меня, солнце. Понимаешь, когда мы с тобой поженились, случилась одна очень важная вещь. Перестали существовать я и ты как отдельные люди. Теперь есть только мы. Особенно во всех вопросах, касающихся семьи, есть только МЫ. А это значит, что если это твой ребенок, то это и мой ребенок тоже. Вне зависимости от того, являюсь я его биологическим отцом или нет. Кто бы там ни был, - я ласково кладу ладонь на ее еще пока плоский животик, - он родится в браке, в счастливой семье. У него или у нее будет мамочка и папочка, которые уже его очень любят. Разве этого мало, Лер? Разве этого недостаточно для счастья? Лерка улыбается и сильнее прижимается к моему плечу. На ее глазах снова выступают слезы. - Ну вот… Наша мамочка опять собралась плакать… Легонько стукаю ее по носу. - Нет… Это я так… - она быстро вытирает слезы. – Саш, а знаешь что? - Что? - Ты у меня самый лучший. Правда-правда… - Спасибо. – нежно целую ее в висок. – Давай-ка сейчас будем собираться, и поедем в Москву, в клинику, где я раньше работал. Уверен, там по старой памяти не откажутся тебя осмотреть. - Уже так сразу? – на ее лице читается легкое беспокойство. - Ну а чего тянуть? Не бойся, там работают лучшие специалисты со всей страны. Кстати, еще надо будет тебе одежды прикупить. Я тебе скажу как медик – не успеешь оглянуться, а животик вырастет, и старая одежда станет маловата. - Ну… хорошо, поехали. Я сейчас, только переоденусь. - Давай. Она быстро вскакивает и убегает наверх. Я откидываюсь назад и счастливо улыбаюсь. Подумать только, уже скоро я стану отцом. В 37 лет. Хотя нет, к тому времени мне уже 38 стукнет. Поздновато наверное. Но все равно, это такое счастье!! Итак, мы приезжаем в больницу. Выйдя из машины, я подхожу к пассажирскому сиденью и заботливо помогаю Лере выйти. Она улыбается, смущенно и в то же время благодарно. Беру ее за руку, и мы вместе поднимаемся на крыльцо. Эх, сколько лет, сколько зим! А ведь когда-то я тут работал. Ежедневно топтал эти ступеньки, в перерывах курил на крыльце. А вон там, у входа в приемный покой, постоянно подлавливал больных за курением. Как сейчас помню, я подходил и невинным тоном ботаника говорил: - Хронический бронхит, онкология, болезни сердца и периферических сосудов…. И потом довольно пояснял – последствия курения. Забавно, но после этого сама часто «стрелял» сигаретку. Сколько лет, сколько зим… Зайдя внутрь, я обнаруживаю, что там все осталось по прежнему. Даа…. - Ничего себе…. – тихонько восклицаю я. - Что такое? – удивляется Лера. - Ну смотри, видишь часы в холле? - Вижу. А что в них такого необычного? - Просто они висят здесь еще со времен моей интернатуры, если мне не изменяет память. И за то время, пока я тут работал, они падали наверное раз сто. И я уверен, что без меня они тоже не висели на месте! - Правда? – Лера улыбается. – Ну тогда это просто удивительные часы! - А то! – соглашаюсь я. – А персонал тут еще более удивительный. - Надеюсь, в хорошем смысле? – настораживается она. - В самом что ни на есть наилучшем! – успокаиваю я ее. – Здесь работают только лучшие врачи, поверь. - Верю. – тихо отвечает она. – Потому что здесь работал ты… - Вот и правильно. Идем. Нам нужно на третий этаж. - Хорошо, идем…. По дороге решаю немного поприкалываться. Настроение отличное, почему бы и нет? - Эх …. – мечтательно вздыхаю я. – Надеюсь, моя Надька еще работает здесь…. - Какая Надька? – Лера пытается придать своему голосу безразличный тон, но ей это не очень удается. - Да так… Работали вместе… - едва удерживаюсь, чтобы не расхохотаться. - Понятно. – сухо отвечает она. Нет, все-таки с беременными лучше не шутить… - Что тебе понятно? Леер… Ну что тебе понятно? - Все мне понятно!!! - Лер, Надежда Васильевна Бережная – это лучший гинеколог, которого я когда-либо знал. Именно к ней мы сейчас и направляемся. А «моей Надькой» я ее назвал, потому что мы с ней в институте вместе учились, и вообще наши родители дружили. Поняла? - Поняла. – обиженно бурчит она в ответ. Дернул-то меня черт прикольнуться! - Лерка! Ну только не начинай дуться, я тебя умоляю!!! - А я и не дуюсь! - Правильно! Ты не дуешься, ты ревнуешь. - Чтоо? – возмущается она. – Кто ревнует? Я ревную???! Кого?! Тебя?!!! - Да, ты ревнуешь. Меня. - Да я… Да ты… - от возмущения она захлебывается словами и так и не находит, что сказать. - Ты-ты. Меня-меня. – передразниваю я и, притянув ее к себе, нежно целую, не оставляя возможности возражать. -Опааа! Кого я вижу!!! – раздается за спиной знакомый голос. Надька. Нехотя отрываюсь от Лериных губ. - Привет, Надюш. – отзываюсь я, не выпуская Леру из объятий. А то, чего доброго, снова обидится. А Надя совсем не изменилась. Все те же золотисто-пшеничные локоны, пухлые губы – объект мечтаний половины моих однокурсников, и слегка склонная к полноте, но от того еще более привлекательная фигура. Шикарная женщина. - Привет-привет… - отвечает Бережная, окидывая оценивающим взглядом меня и Леру. – Гордеев, а Гордеев, ты к нам надолго али как? Неужели решил вернуться в родные пенаты? - Не знаю. Пока что по делу. Надька, верни должок!!! – заявляю я с довольной рожей мартовского кота. - Какой еще должок? – О, женщины! У Нади сейчас точно такое же лицо, какое было пару минут назад у Леры, когда она спрашивала «Какая еще Надька?» - А такой. Помнишь, мы еще в институте договорились, что друг друга лечим, так сказать, по блату. Я оперировал твоего мужа, а сейчас я хочу, чтобы у тебя наблюдалась моя жена. Знакомься, Валерия Гордеева. - Очень приятно! Бережная Надежда Васильевна, - представляется Надя и протягивает Лере руку. Та пожимает ее и неуверенно отвечает: - Взаимно. Саша рассказывал о Вас. – добавляет она после небольшой паузы. - Да? Ну надеюсь, только в лестных формулировках? – Надя смеется и задорно подмигивает Лере. Она улыбается в ответ. Все-таки перед обаянием Бережной никто не может устоять. - Разумеется, только в лестных формулировках! – подтверждает Лера. - Вот и отлично! Так, Сань, а в каком смысле я должна ее наблюдать, а? – интересуется она, поворачиваясь ко мне. - Вот те здрасьти! – восклицаю я. – Бережная, я что-то пропустил? Ты уже не гинеколог? - И вам не хворать!!! – в тон отвечает Надька. – Гордеев, ты ничего не пропустил, но… - кажется тут до нее начинает доходить – Подожди-ка, ты хочешь сказать, что… - Да! – гордо заявляю я. – Я скоро стану отцом! Лера смущенно улыбается и прячет взгляд. - Оооо! Поздравляю вас!!! – Надька, кажется, орет так, что ее слышно на полклиники. Странная реакция для гинеколога. - Ну тише ты, тише! Ты Лерку сегодня осмотришь, или как? - Осмотрю. Идемте, Валерия…ээ.. Батьковна! Идемте. Мой кабинет вон там. Она берет Леру под руку и ведет ее дальше по коридору. Я покорно плетусь в хвосте. - таак, вот сюда, мадам Гордеева, проходим, не стесняемся… Стоп, папаша, а вы куда намылились? - Как это? Ааа… - вопросительно указываю в сторону кабинета, где только что скрылась Лера. - А вы свое дело уже сделали! В коридоре подождите, Александр Николаевич. – деловитым тоном отвечает она и захлопывает дверь перед самым моим носом. Миленько… Придется ждать… Если верить часам, проходит всего лишь 35 минут, но для меня они показались вечностью. Из кабинета выходит жутко довольная Лера, она наконец-то улыбается. Счастливо и беззаботно, так, как умеет только она. Как же я соскучился по этой улыбке! Лера подходит и, обняв за шею, целует меня в щеку. Вслед за ней выходит Надя. - О! Ну прямо таки семейная идиллия! – восклицает она притворно удивленным тоном. - Ну а ты чего хотела? – спрашиваю я, легонько обнимая Леру за талию. - От тебя конкретно, Гордеев? - Ну… - я немного растерян, не понимаю, на что она намекает. Но похоже вопрос был риторический, потому что Бережная продолжила. - Я хотела бы, Александр Николаевич, чтобы вы заботились о своей жене. Гулять каждый день, фрукты-овощи, и никаких стрессов и физических нагрузок, Господом Богом молю. Усек? - Усек! Есть, товарищ гинеколог! – шутливо отдаю честь. – Разрешите идти? - Разрешаю, товарищ нейрохирург! При упоминании моей профессии Лера слегка вздрагивает и прячет взгляд, отворачиваясь от Надежды. Наверное, это напомнило ей о Денисе. Я крепче обнимаю ее и спешу перевести тему. - А когда в следующий раз приходить? - Я твоей жене там все написала. И какие витамины принимать, и сколько гулять, и что кушать, и когда ко мне приходить. - Ну что ж, отлично. Доставим в целости и сохранности, да, Лерусь? - Ага. – соглашается она. – Ну что, пойдем, Сань? У нас кажется, еще планы были… - А, ну да. Ладно, Надюш, спасибо тебе большое. Мы пойдем, пожалуй. - Идите. Всего вам хорошего! – Бережная тепло улыбается и машет ладошкой нам вслед. После визита в клинику мы садимся в машину и едем в магазин. Внезапно Лера зовет меня. - Сааш… - Что, родная? - А давай заедем куда-нибудь поедим? Мы проголодались – жуть!!! - Мы – это кто? Екатерина вторая? – подкалываю я ее. - Нет! Мы – это я и малыш. – поясняет она таким тоном, словно я тоже маленький ребенок. - Ааа, ну это кардинально меняет дело. Вот как раз неплохой ресторанчик.
Rosland: Мы заходим и садимся за уютный столик для двоих. Он расположен в углу зала, и скрыт от любопытных глаз посторонних. - Ну, ты что будешь есть? - Ой! Я голодная! – восклицает Лера. – Так что мне рыбки, салями, клубничное мороженое и еще хурму! Мда. Вот он – рацион беременных. Однако я старательно скрываю свое отношение к ее выбору. Пусть ест, что хочет. Главное, чтобы она была счастлива. - Сааш… - задумчиво протягивает Лера, закусывая салями хурмой. - Что? – спрашиваю я, допивая наполовину остывший кофе. - А как я буду наблюдаться у Надежды Васильевны, если мы с тобой живем в Реутове? Или мне каждый раз в автобусе ехать, да? – жалобно вопрошает она. - Нет, ну что ты! Лер, давай только без нервов, окей? – я заботливо накрываю ее ладошку своей рукою и слегка сжимаю. – Начнем с того, что пока что мы живем на даче. Тут доехать-то – всего ничего. - То есть ты хочешь сказать, что мы тут будем жить еще долго??? До того, как я рожу?? Саш, это же еще почти восемь месяцев, Сааааш! Я хочу домой…. На ее глаза наворачиваются слезы, она прячет лицо в ладошки и всхлипывает. Вот оно. Начинается. - Лерусь, золотце мое, если хочешь домой – съездим домой. Навестим Лобовых, ты встретишься с Викой и другими однокурсниками… Хорошо? – Я сажусь ближе к ней и приобнимаю за плечи. - Угу… - снова всхлипывает и вытирает слезы, размазывая тушь. - Все нормально, Лерочка, все хорошо. Ты только не плачь. Тебе нельзя волноваться. Ты же не хочешь, чтобы наш малыш пострадал, да? Я нежно поглаживаю ее животик. - Не хочу… - мотает головой. - Ну вот и отлично. Доедай хурму и салями, и поехали в магазин. Нужно прикупить ВАМ одежки. Согласна? - Да… Саш, а хочешь я тебе скажу кое-что по большому секрету? - Ну, давай… Она наклоняется ко мне и шепчет на ухо. - Мой муж – самый лучший мужчина на свете. И его первая жена – полная дура, раз отпустила такое сокровище… О мой Бог! Как приятно это слышать! Мне даже кажется, что я начинаю краснеть. Но Лера не замечает этого. Она нежно и легко целует мои губы, но отстраняется уже в следующую минуту. - А ну ее, эту хурму! Поехали, а? - Поехали. Счет, пожалуйста! Вот уже второй час я сижу на маленьком пуфике в магазине «Одежда для беременных». Лерка носится туда-сюда с охапками каких-то платьишек, кофточек, брючек и даже юбочек. Она наверное примерила уже полмагазина, а выбрала всего одну маечку и две пары джинс. Вопрос. На кой черт было таскать все остальное?! - Лерусь, солнце, может мы уже пойдем а? – осторожно подаю голос. - Санечка, ну надо же мне купить что-то выходное! – возмущается она из-под горы чего-то шелкового вперемешку с блестящим. - Ну… наверное. Спустя пару минут она в очередной раз выходит из примерочной. На ней надета шоколадного цвета блуза. Этот фасон делает ее из без того соблазнительные формы еще более привлекательными. Собранный под грудью золотистой лентой, шелк свободно струится вниз темно-коричневыми волнами. В его складках может легко утаиться трехмесячный животик. Лера подходит к зеркалу и придирчиво осматривает себя. Поворачивается ко мне. - Сааш, ну смотри…. – она недовольно приподнимает краешки блузы. – Она мне большааая... - Лерочка! Она не большая. Она такой и должна быть. - Такая и должна быть…. – Она разочарованно поворачивается к зеркалу. – Саш, я что буду такая тоооолстая, да? О Господи… Неужели так будет продолжаться весь срок?! Я не выдержу. - Лер, ну ты просто представь, ты покупаешь одежду не только для себя. Ты покупаешь одежду для двоих – для себя и для нашего малыша. Ты ведь не хочешь, чтобы ему было тесно? - Неа… - мотает головкой. - Ну вот и замечательно. А эта блузка сидит на тебе просто отлично. - Правда? - Конечно. Ты в ней выглядишь очень привлекательно. Это я тебе как мужчина говорю. – обнимаю ее сзади и шепчу в самое ухо. – Ты для меня всегда будешь самой красивой. - Сааааш…. – хочу поцеловать ее в шею, но она уворачивается. – Ну перестань, тут же люди! - Да? Ну и что, что люди? - Сашка! – вырывается из моих объятий. – Я тогда пожалуй еще кое-что примерю. Тааак, раз на двоих, то пожалуй, можно еще вот это… И вот то…. Да и это вроде тоже ничего…. «Боже мой!!! Это никогда не закончится!!!» - обреченно плюхаюсь обратно на пуфик. Вечером того же дня. - Сааш… А помнишь, ты мне кое-что обещал? – спрашивает Лера за ужином. - Гм. Что именно? – невинным тоном отзываюсь я. Я понимаю, что она сейчас опять заведет разговор о том, чтобы проведать Лобовых. Но искренне надеюсь, что я ошибся. - Ну… Ты сказал, что если я хочу домой, то мы можем съездить… - делает ангельское личико и умоляющие глазки. – Мы ведь съездим, правда? - Ну… Лер, может не сейчас, а? - Почему? – заметно, что она расстроилась. Если честно, у меня нет ответа на этот вопрос. Просто идиотское предчувствие, что не надо ее везти в Реутов. Не надо и все тут. - Саш, я очень соскучилась по Лобовым. И по Вике тоже. Ну давай съедим, пожалуйста!!! - Ну а как же твоя беременность? – цепляюсь я за последнюю ниточку. – Ты должна наблюдаться у лучших специалистов. А лучшая здесь безусловно Бережная. Мы не можем уехать, Лер. - Ну Санечка, солнышко, ну пожалуйста! Ну хоть на пару денечков!!! Она встает с кресла и садится рядом со мной на диванчик. Осторожно берет меня под руку и заглядывает в глаза. А глаза уже на мокром месте. - Ну Сашенька… Миленький, ну я ведь не одна буду, а с тобой. Ничего со мной не случится. Пожалуйстаааа! По ее щечке скатывается первая слезинка. Я обнимаю ее и усаживаю себе на колени. - Лерк, ну давай только не будем плакать. Договорились? - Ну Саааш…. Подумать только! И это юное создание скоро станет мамочкой… Да она сама еще ребенок! Моя маленькая девочка… Ну как я могу ей отказать? Два дня спустя. Она таки меня уломала. Мы выходим из автобуса на вокзале в Реутове. Лерка светится от счастья, а вот я почему-то не разделяю ее оптимизма. Ну недоброе у меня предчувствие и все тут! Едва мы приезжаем домой, и я заношу вещи в дом, Лерка сразу начинает меня уговаривать. - Санечка, поехали в больницу! - Зачем? Тебе плохо? - Нет, я чувствую себя просто восхитительно! Просто там Олег Викторович, да и у наших наверное еще практика не закончилась… Ну поехали, ну Саааш!!! - Ох, Лерка, ты меня доконаешь, ей-бо! - Не доконаю! – весело улыбается она и целует меня в щеку. – Ты нам живой и здоровый нужен. - Живой и здоровый, живой и здоровый, - бурчу я себе под нос, тщательно изображая недовольство. – Поехали уже… Приехав в больницу, первым делом мы направляемся к Лобову-старшему. Однако оказывается, что его нет на месте. Его секретарша, Зоенька, не похожа сама на себя. Она обычно всегда накрашенная и в моем понятии слишком расфуфыренная. А тут вся такая скромница… и почему то вся в черном. Я стараюсь не придавать этому значения и спокойным тоном интересуюсь, можем ли мы увидеть Олега Викторовича. Однако вместо адекватного ответа я вижу уже знакомую мне картину. Слезки на колесках. - Ал-лександр Ник-колаевич, а вам разве не сказали…? – тихо спрашивает она, промокая уголки глаз краешком платка. - Не сказали что? – настораживаюсь я. - Дело в том, что его сын, Глебушка Лобов, погиб. Убили его. А Олег В-викторович… у него инфааааааааааркт…. – секретарша начинает рыдать в голос. Я стою в ступоре, затем, словно очнувшись, спрашиваю. - Он жив? - Д-да… Пока… Н-но врачи говорят, что он п-при смертииииииииииии….. – опять рыдания. Я стою, сжав руки в кулаки и судорожно пытаюсь осмыслить услышанное. Как вдруг сзади меня раздается слабый вздох. - Саш… Лерка!!! Я резко оборачиваюсь и вижу, что она, резко побледнев и прислонившись к стене спиной, оседает вниз. Я едва успеваю ее подхватить. Она слабо хватается за мои плечи, практически не в состоянии самостоятельно держаться на ногах. - Саш… ааах…. – она хватается за низ живота. – Саш…живот… почему так больно? … Санечка… аа… Она теряет сознание, я поднимаю ее на руки и чувствую, как моя рука становится влажной. Неужели у нее открылось кровотечение??? А если…если…выкидыш? Я выбегаю в коридор. - Каталку!!! Живо!!! Ей нужно срочно в гинекологию!!!!!! Да торопитесь же вы, черт бы вас подрал!!! – ору я на попавшегося под руку санитара. Наконец я передаю ее в руки гинекологов. Не Бережная, конечно, но все-таки больше понимают в таких делах, чем я. Меня не пускают к Лере. Я выхожу на крыльцо и трясущимися руками достаю сигарету. Затягиваюсь. Ни черта не успокаивает! В порыве гнева сминаю всю пачку и выбрасываю в урну. Господи, умоляю! Сохрани ей ребенка, ведь если она его потеряет… она не перенесет… а значит не перенесу и я… Спустя примерно час я снова совершаю попытку прорваться в отделение гинекологии. - Девушка, послушайте меня! Пустите! - Куда? - Туда, в отделение. Там моя жена!!! - Фамилия? - Гордеева Валерия! - Сейчас узнаю. Она уходит, я долго продолжаю ее взглядом. Мысленно поражаюсь ее равнодушном тону. Как будто она пошла в ларек за хлебом. А между прочим, на кону стоят жизни двух самых дорогих мне людей. Леры и нашего ребенка. Да что греха таить. И моя жизнь тоже. Я просто не смогу без них. Жизнь просто потеряет смысл и превратится в монотонное существование без чувств и эмоций. Без счастья. Кажется, проходит больше, чем вечность. Наконец, возвращается медсестра. Я кидаюсь ей навстречу, однако она останавливает меня холодным жестом. - Еще ничего неизвестно. Наши врачи делают все, чтобы сохранить ребенка. Ждите. - Спасибо… - безжизненным тоном отзываюсь я. - Может, вам воды принести? - Нет, спасибо. - Примите мои соболезнования. - Что? Не говорите так, слышите? Она справится, она у меня сильная! – восклицаю я в порыве то ли ярости, то ли отчаяния. - Мужайтесь. Остается только ждать. Я с горечью отворачиваюсь от сестринского поста. Смотрю в окно. А там кипит жизнь. Кто-то выписывается, кого-то привезли на скорой. Вот влюбленные прощаются… А еще одна парочка в обнимку уходит прочь. Уходит в счастливую жизнь. А мне лишь остается сознавать, что возможно в эту самую секунду ломается вся моя жизнь. А что, если в эту самую секунду останавливается ее сердце? Кровь замедляет свой бег по венам, остывает… Что если в этот самый миг она умирает? А я стою тут и ничего не могу сделать… Солнце за окном начинает садиться, окрашивая алым весь горизонт. Лерка так любила закаты. Даже когда в это время мы были не вместе, она часто звонила мне и просто просила - Санечка, родной, выгляди в окно. Посмотри как красиво… И я обязательно смотрел вместе с ней на закат. Если бы она могла сейчас быть рядом и видеть ЭТОТ закат. Ей бы понравилось… Внезапно на мое плечо опускается чья-то тяжелая рука. Оборачиваюсь. Куратов… - Держись, Санек. Машинально киваю. Рука тянется к карману, чтобы достать пачку сигарет. Тут я вспоминаю, что выкинул ее часа два назад. - Вадь, закурить не найдется? - Найдется. Пойдем, вниз спустимся. - Нет, я должен быть здесь, должен быть с ней! - К ней тебя все равно не пустят. Пойдем, я договорился, нам сообщат, как только станет что-нибудь известно. Он тащит меня чуть ли не за шиворот. Я не сопротивляюсь. Мне все равно. Единственное, что меня сейчас волнует – Лера и ребенок. Покурив внизу, мы идем в ординаторскую. Куратов спокойно сидит на диване, а я мечусь от окна до шкафа и обратно. Не могу стоять на месте. Не могу сидеть, есть, пить! Да что ж так долго-то?!!! Я уже несколько раз порывался сгонять до гинекологии и проверить, как там обстоят дела. Однако Куратов преспокойно меня останавливал и усаживал на стул. Я снова вскакивал и начинал мерить шагами комнату. Наконец, в ординаторскую заходит та самая медсестра, что сидела на посту в гинекологии. - Ну Александр Николаевич, в рубашке, видно, ваша жена родилась. - В смысле? – я не совсем успел понять, о чем она. - Спасли вашего ребеночка. Теперь все будет зависеть от вашей супруги. Главное, чтобы она сумела выкарабкаться. Сейчас ее состояние стабильно тяжелое. Она в реанимации. Алина Витальевна сказала, что вы можете ее навестить. - Правда? – не веря своему счастью, переспрашиваю я. - Правда-правда, - усмехается медсестра. – Ваше присутствие ей уж никак не повредит. Спустя минут десять я уже у Леры. Господи, какая же одна бледная. Ее прекрасное личико кажется таким измученным. Я осторожно грею ее маленькую ручку в своих ладонях. - Лерочка, родная, ты меня слышишь? – я перевожу дух, голос внезапно дрожит. Мне так хочется верить, что она слышит. – Я с тобой, малыш. Все будет хорошо, слышишь? Ты только держись. Держись, слышишь? Ты сильная, ты справишься. Я верю в тебя, я рядом и всегда помогу. Ты только не сдавайся. Живи. Я не знаю, сколько времени просидел у ее кровати, просто сжимая ее руку и умоляя кого-то там наверху. Кого-то, кого принято называть Богом. Не знаю, есть ли он, но сейчас мне очень хочется верить в это. Так уже устроено человеческое сознание, что когда мы бессильны перед жестокостью судьбы, мы начинаем верить в некого доброго отца-прародителя, который на все готов ради своих грешных сынов, который не допустит справедливости и уж тем более будет горой стоять за нас, таких хороших, да практически ангелов во плоти. Когда мы сталкиваемся лицом к лицу с бедой, мы словно забываем все свои грехи, забываем то, что могло быть причиной происходящего. Все кажется ужасно несправедливым. Весь мир против нас. Да вот только так ли это? Зачастую нет. Вот и я сейчас сижу, сжимаю ее маленькую ладошку и вглядываюсь в ее бледное лицо. Все надеюсь увидеть подрагивание ресниц, а вслед за ним – взгляд моих любимых шоколадно-карих глаз. Надеюсь, но не вижу. И все время спрашиваю себя – за что мне это? Разве я заслужил эту боль, это страдание? Разве не отведено мне на этой земле простого человеческого счастья? И разве столько я грешил, что обязан теперь проходить через это? И внутренний голос отвечает мне. - А разве нет? Или может быть, это не ты всегда ставил свои цели превыше других? Может быть, не ты еще о школьной скамьи менял женщин, как перчатки, ни на секунду не задумываясь, что ты привносишь в их жизнь? Не задумываясь о их слезах, пролитых ночами в подушку… Не слыша их горького плача, заглушаемого подушкой, чтобы мама не слышала… Не видя осколков их сердец, которые, словно маленькие зеркальца, все еще отражают твои серые глаза… Не чувствуя боли их кровоточащих ран, которые никогда не заживут и вечно будут щемящей тоской напоминать об ошибках молодости…. Ты жил лишь для себя, считая главной ценностью карьеру, обеспеченность. Ты заблуждался. А жизнь не прощает ошибок. Она жестко наказывает за них. И вот сейчас ты сидишь у постели человека, который во сто раз дороже всей этой чертовой карьеры, денег, статуса и уважения в глазах других. Эта девушка в один момент изменила тебя самого, сломала твою жизнь, убила в тебе циника и воскресила тебя настоящего. Она научила тебя жить и радоваться жизни, она показала тебе все цвета радуги и раскрасила ими твой скучный серый мир. Она заменила тебе всю вселенную, подарив лишь саму себя, и тебе не было мало. Она отдала тебе все, потребовав взамен всего лишь тебя. И ты был безумно благодарен за это. Ей, твоей маленькой девочке- Лерочке, и в то же время взрослой и мудрой женщине. Хотя слово «благодарен» тут не совсем уместно. Она просто стала для тебя всем. А сейчас ты можешь потерять все. И от бессильной злобы руки сжимаются в кулаки с такой силой, что белеют костяшки пальцев. Какой ты к чертовой матери врач, если ничем, абсолютно ничем, ни капельки не можешь ей помочь?
Rosland: Я на мгновение отпускаю ее руку и прячу лицо в ладонях. Нет силы прекратить эту тираду самобичевания, и нет сил продолжать мучения. Вообще ни на что нет сил. Лера вторые сутки без сознания. Не приходит в себя ни на минуту. Состояние стабильно тяжелое. Меня угнетает эта неизвестность, неопределенность и собственное бессилие. Я не могу ничего сделать, остается сидеть и ждать, сложа руки. Ну не могу я больше так, не могу!!! Пошли третьи сутки. Я почти не отхожу от постели Леры. Только иногда отхожу выпить кофе да вздремнуть в ординаторской. В одну из таких вылазок до кофейного автомата меня выцепляет Куратов. - Саш… Сань! Гордеев, твою мать! Я с кем разговариваю?! - А? – До меня не сразу доходит, что ко мне обращаются. - Уууу, брат, тяжелый случай. Не мучай ты себя так. Ты Лерке с малышом здоровый нужен. И желательно выспавшийся и выбритый. И вообще, ты у нас не святой, чтобы наложением рук лечить! - В смысле? - В прямом. От того, что ты сутками не отпускаешь ее руку, ей легче не станет. - Очень смешно. – усмехаюсь я. – Кстати, Вадь, я хотел с тобой поговорить. - О чем? - О Глебе Лобове. - Ааа… Ну что ж.. пойдем поговорим. - Вадь, когда он погиб? И самое главное, как? - Давай все по порядку. Это произошло на следующий день после того, как вы с Леркой уехали в Подмосковье. Мы не стали афишировать то, что Лера спасена. Ведь люди Емельянова вполне могли попытаться выведать ее местоположение, а ты один против шайки бандитов явно не справился бы. Поэтому для всех Лера все еще оставалась похищенной. А Глеб похоже копал в том же направлении, что и мы. Он догадался, что Лера у Емельянова и рванул туда. Леры там разумеется уже не было, а вот людей Емельянова – до фига и больше. Вот и прикончили парня. Жестоко его убили. Около дюжины колотых ран, на лице множество порезов. Похоже, над телом знатно поглумились после убийства. Нашли в канаве спустя сутки. Отец едва опознал родного сына. А когда узнал, долго отказывался верить, что это его Глебушка. Неудивительно, что с ним инфаркт приключился. - Мда… - Я скрещиваю руки на столе и опускаю на них голову. – Вадь, скажи мне. За что это все а? За что это все Лерке? Ладно я. Черт со мной, но ведь она не заслужила все это. Не заслужила этой боли… За что ее судьба так беспощадно хлещет?! Куратов лишь пожимает плечами. А что он скажет? Ведь никто не знает ответа на этот простой вопрос. Почему…. Внезапно в ординаторскую влетает Лебедева. Я неохотно поднимаю на нее усталый взгляд. Странно, чего она так светится? Хотя с другой стороны, у нее то вряд ли есть повод для грусти. - Александр Николаевич! Там Чехова… тьфу, то есть Гордеева в себя пришла!!!! Лерка!! НЕ может быть!!! Я немедленно вскакиваю и бегу в реанимацию. - Лер…. – я опускаюсь рядом на стул. - С-саш… - слабо шепчет она непослушными, обветренными губами. - Тише, тише. Тебе нельзя говорить. Береги силы. Она упрямо мотает головой. - Сань… ты только скажи… ребенок…он жив? - Жив, жив… - ласково улыбаюсь я ей. Она облегченно вздыхает, уголки губ изгибаются в улыбке. – Ты сохранила его, малыш. Спасибо тебе. - Это тебе спасибо, Санечка. Спасибо за него, - она кладет руку на живот. – И спасибо за то, что ты есть и за то, что ты со мной… то есть с нами. Прошло две недели. Лерка идет на поправку. Сегодня ее выписывают. И сейчас я иду к ней в палату. Открыв дверь, я вижу лишь пустую палату. Странно. Наверное, пошла за выпиской. Я сажусь на кровать и смотрю в окно. Вскоре открывается дверь и в палату буквально залетает Лера. - Сашка!!!!!!!! – она кидается мне на шею, едва не повалив на кровать. - Лерк, ты меня придушишь так, честное слово! - Неа… - довольно улыбается она и нежно касается губами кончика моего носа. - Уверена? - Да. Быть матерью-одиночкой не входит в мои планы. - Ах так? - Да! И вообще, Сань, я хочу домой! И еще хочу домашнего ужина, и чтобы его приготовил ты. Санечка, ты ведь обалденно вкусно готовишь. Ты приготовишь ужин а? Смотрит на меня умоляющими глазками. Ну вот как ей можно отказать? - Конечно, приготовлю. Ты вещи собрала? - Ага, вот они. – она подскакивает к тумбочке и уже собирается схватить спортивную сумку, но я вовремя ее перехватываю. - Тебе нельзя сейчас поднимать тяжести. Давай-ка лучше я ей займусь. Она отпускает ручки сумки и благодарно смотрит на меня. - Санечка, какой же ты у меня хороший!!! - Не отнять… Этот вечер мы проводим вместе. Он становится воистину незабываемым для нас двоих. Был бы я романтиком, я бы сказал, что это было долгожданное воссоединение двух любящих сердец, так истосковавшихся по любви, ласке и конечно же друг по другу. Но романтиком меня назвать сложно, поэтому просто скажу, что в этот вечер мы были по-человечески счастливы. Спустя год. - Алло, Олег Викторович, здравствуйте. Это вас Гордеев беспокоит. - Да-да, Саш, узнал! – отзывается трубка приветливым голосом Лобова. - Эх… Не быть мне богатым. – наигранно сожалея, отвечаю я. – Олег Викторович, я что звоню-то. Вы не могли бы мне дать отгул на несколько дней? - А что случилось? – обеспокоенно спрашивает он. В голосе сквозит настороженность и тревога. - Да ничего особенного. Просто Ванечка температурит, а наша няня уехала к родственникам, там что-то срочное. Я ее отпустил, в общем не с кем Ваньку оставить. Так дадите отгул? - Конечно, не вопрос. Я ведь понимаю, как тебе сейчас тяжело одному. Держись, Сань. Все будет хорошо. - Да… Все нормально, Олег Викторович. Спасибо за понимание. До свидания. - До свидания. Ванюшке привет! Всех благ вам, всех благ. Я закрываю телефон и со вздохом кидаю его на диван. Мобильник с глухим стуком падает на мягкую обивку. Звук получается очень тихим, но я автоматически напрягаю слух. Не доносится ли из соседней комнаты плача? Да нет, все тихо. Я снова вздыхаю. Взгляд сам собой падает на календарь. Шестое августа. Скоро Ваньке стукнет годик. И скоро будет год, как Лера ушла. Тогда, когда родился Ванька, я просто не находил себе места от счастья. У меня сын!!! Я стал папой!!!! Однако мою радость вскоре омрачили. Когда пришло время забирать их с Леркой из роддома, меня ждал весьма неприятный сюрприз. Лера уехала в неизвестном направлении, оставив только записку. Эти слова, выведенные ее до боли знакомым и любимым ровным почерком, я невольно заучил наизусть. «Санечка, любимый мой! Если ты читаешь это письмо, значит, я уже очень далеко от тебя. Прости, ради Бога, что так получилось, но у меня просто нет другого выхода. Я уезжаю из города. Если понадобится – то и из страны. Я не бегу ни от кого и тем более от самой себя. Так надо, пойми. Не ищи меня, я сама к тебе вернусь. Обязательно вернусь, слышишь? Рано или поздно. Позаботься о Ванечке. Я уверена, ты будешь замечательным отцом. Прости меня. Твоя Лерка.» Когда я прочел эти слова, мне словно резанули по сердцу острой бритвой. Я не знал, что делать. С одной стороны, сердце шептало – доверься ей. Но с другой стороны, я боялся, что она влипла в историю и просто не хочет меня впутывать. Возможно ей нужна моя помощь….. Так или иначе, я смирился. А что мне оставалось делать? Да и как искать человека по всей России? Тем более, что этот человек сам не хочет, чтобы его нашли. Я изо всех сил стараюсь быть хорошим отцом. Все свободное время провожу с сыном. Правда, пока я на работе, приходится оставлять Ванечку с няней. Но что поделаешь, жить на что-то надо. Лобовы, конечно, помогают по возможности, но…. Все-таки нам нужна мама. Лерка-Лерка, где же ты… Я уже всю голову сломал догадками, зачем она могла уехать. Но в последнее время меня настораживает другое. Емельянов, эта сволочь, похитившая Леру и убившая ее родителей, полгода назад сел в кресло мэра города. Но около месяца назад его репутацию сильно подпортили. Причем это продолжается и по сей день. Похоже, скинут его с насиженного местечка. И так ему и надо. Вот только хотелось бы мне узнать, кто это сделает. Я бы ему с удовольствием лично пожал руку. Слава Богу, через два дня температура у Ванечки проходит. Няня возвращается, и я выхожу на работу. День проходит спокойно, но мыслями я все равно дома, с сыном. Наконец, наступает вечер. Приезжает Ковалец, она сегодня дежурит в ночь. Я со спокойной совестью выхожу во двор. Замечаю на стоянке три черных тонированных джипа. Что-то мне это не нравится. Из машин выходят два бугая и направляются явно ко мне. - Эй мужик, постой! - Я? – разворачиваюсь и делаю удивленное лицо. - Ты, ты. Пойдем, разговор есть. - Простите, а мы разве знакомы? – включаю дурачка. Кажется зря. Бугаи начинают сердиться и нервно похлопывают себя по карманам. В складках черной кожи угадывается форма пистолета. В моей голове лихорадочно крутится мысль. «Если они меня сейчас прикончат, что же будет с Ваней?!!» - Не надо, оставьте его! – раздается за их спинами властный голос. Мне он почему-то кажется знакомым. Вскоре моему взгляду предстает обладатель этого голоса. Емельянов. Что ж, я мог догадаться. - Опа, Григорий Анатольевич, а что это вы тут делаете? - Гордеев, вот только не надо мне тут идиота врубать! Ты прекрасно понимаешь, о чем я. - Как раз таки не понимаю. Быть может, просветите? - С удовольствием. – ехидно ухмыляется он. – Ты наверное слышишь, какие разные гадкие слухи ходят про меня? - А разве это слухи? - Именно слухи. И я даже знаю, кто их распускает. - И кто же? - Хватит, я сказал!!! – Емельянов покраснел. Лицо налилось яростью. Уж не от натуги ли? Однако я сдерживаю ухмылку. - Хватит что? - Дурака валять, вот что! Я прекрасно знаю, что это твоих рук дело! Твоих и твоей женушки!!! - Да? Ну тогда вынужден буду вас огорчить. Валерия уехала от меня год назад. С тех пор мы не виделись. И я думаю, что это не ее рук дело. - Ах вот как! Думает он! Я тебе сейчас мозги вынесу, чтобы думал меньше!!! Емельянов хватается за пистолет, целится мне прямо в голову. В моей голове мелькает лишь одна мысль. Как же Ванечка? Как он будет без меня??? Внезапно раздаются крики. - Не двигаться!!! Всем оставаться на своих местах!!! Это милиция!!!! Емельянова и его шайку скручивают чуть ли не в бараний рог. Какое-то время они способны издавать только нечленораздельные хрипы. Позже слышится мат. Очухиваются, значит. Тут ко «всей нашей дружной компании» подходит солидно одетый мужчина лет 60, в дорогом костюме и черных очках. Командир ОМОНа тут же подбегает к нему и спрашивает. - Что с этими делать, Константин Дмитриевич? - Амбалов уведите, а этого, - он небрежным движением подбородка указывает на Емельянова. – пока оставьте. Мы с ним еще побеседуем. - Есть! – Бугаев уводят. На пустынной парковке возле больницы, освещаемой лишь светом луны, остаются четверо. Константин Дмитриевич, я и омоновец, держащий Емельянова. - Извините, вы, я так полагаю, Александр Николаевич Гордеев? Я прав? - Да… - я ошеломленно киваю. Откуда он меня знает? - Очень приятно. Вольский Константин Дмитриевич. – он протягивает мне руку. Мы обмениваемся рукопожатием. - Аа… кто вы? И откуда вы меня знаете? - Я главный редактор одной из московских газет. А вы… о вас я более чем наслышан. Есть один человечек, который мне буквально уши прожужжал вашим именем. - Кто бы это мог быть? - О, скоро вы сами все узнаете. Капельку терпения. – Вольский посматривает на дорогу. Видимо, кто-то еще должен подъехать. Я оказываюсь прав. Спустя буквально пару минут на стоянку въезжает шикарная спортивная ауди цвета мокрого асфальта. Должен признать, въезжает на довольно большой скорости и мастерски паркуется. Похоже, водитель отлично водит машину. Из ауди выходит девушка. Высокая брюнетка, в черном классическом костюме. Юбка доходит ей до колен, соблазнительно обтягивая пышные бедра. Под аккуратным приталенным пиджачком надета ярко-красная блуза с шикарным декольте. Длинные густые волосы собраны в конский хвост и слегка развеваются на ветру. На глазах черные очки. Девушка подходит ближе. Стук ее каблуков зловещим эхом раскатывается в вечерней тишине. Да чтоб мне провалиться на этом месте!!!! Это Лера!!! Как же она изменилась за этот год…. Лера уверенными, быстрыми шагами подходит к Емельянову и, остановившись прямо перед ним, снимает очки. - ТЫ????!!!! – Емельянов выдавливает вопль изумления, и тут же получает удар под ребро от омоновца. - Я, Григорий Анатольевич, я… - в голосе Леры сквозит столь несвойственная ей холодность и жестокость. Даже можно сказать стервозность. – А вы, наверное, думали, что я пропала? Наверное, и не ожидали меня увидеть? Ан неет. Вот она я. Хотите вы того или нет. - Что ты хочешь? – сквозь зубы спрашивает Емельянов. - Мне? Уже ничего. Я уже все сделала, что хотела. Сейчас вас отвезут в тюрьму, где вам самое место. И вы ответите за все. Слышите, за все! И за смерть моих родителей, и за мое похищение. И за смерть Дениса и сотен других детей, которые погибли из-за ваших испытаний. - У тебя ничего не выйдет!!!! - Ошибаетесь. У меня уже все вышло. Весь этот год я искала знакомых своего отца. Тех, кто с ним работал, кто был ему другом. И я нашла их. И есть еще на свете люди, которые помнят Петра Чехова и готовы отомстить за его смерть!!! - Да что ты… - Константин Дмитриевич… - Лера отворачивается и смотрит на небо. Я не вижу, но я чувствую, что на ее глазах выступают слезы, которые она хочет скрыть. - Да, Лер… - отзывается Вольский. - Пусть его уведут. Я больше не хочу видеть эту…эту… мразь! - Уведи. – Вольский кивает омоновцу и тот запихав Емельянова в его же джип, уезжает со стоянки. – Ты как, Лер? – он подходит к ней и кладет руку ей на плечо. - Нормально. Спасибо вам за все, Константин Дмитриевич. Спасибо. Без вас ничего бы не вышло. - Тебе не за что меня благодарить, Лера. Ради твоего отца я готов на все, ты же знаешь. И если тебе самой понадобится помощь, обращайся. Я всегда помогу. - Спасибо. Большое спасибо. – Лера оборачивается и слегка приобнимает его. В ее глазах блестят слезы. - Ну-ну-ну, деточка, ты чего? Все время была молодцом, а тут на тебе! Все уже закончилось, слышишь? Лера кивает и вытирает глаза. - Ну ладно, Лер, мне пора ехать. Вы уж тут наверное без меня разберетесь. Береги себя. - До свидания и еще раз спасибо за все. - И еще раз не за что. Счастливо. Он подмигивает, набирает какой-то номер и через минуту за ним приезжает машина. Он уезжает. Лера какое-то время смотрит ему вслед, а затем поворачивается ко мне. - Саш…я… -Лер… - Саш, выслушай меня, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Я киваю. - Саш, я понимаю, что поступила подло, гадко и просто ужасно. Я бросила тебя и ребенка, хотя должна была все это время быть рядом… Но я просто не могла по-другому, я должна была отомстить за родителей, за Дениса… за Глеба… Я должна была доказать, что эти смерти были не напрасны, и что эта сволочь будет наказана!!! Она едва сдерживает рыдания. - Санечка, я понимаю, что после всего этого ты имеешь полное право потребовать развода и … если ты сделаешь это, я пойму… Я исчезну из твоей жизни и…ии…. И из жизни Вани. Ты только скажи, я пойму, правда… Ну не молчи же, Саш!!! Я медленно подхожу к ней и, взяв за подбородок, заглядываю в глаза. Она подчиняется. Я неторопливо осматриваю ее лицо. Она изменилась. В уголках глаз залегло несколько морщинок. Глаза все такие же карие. В них, за пеленой слез читается целая гамма эмоций. Волнение, вина, страх, и … любовь… Я невольно задумываюсь. От одного моего слова, от одного движения зависит судьба троих людей. Леры, Вани и моя собственная. С одной стороны, мне хочется сейчас накричать на нее. Я очень зол, что она оставила меня одного с маленьким ребенком на целый год из-за какой-то дурацкой мести. Но с другой стороны… Я понимаю, что будь я на ее месте, то поступил бы также. И к тому же…я ведь все еще безумно люблю ее. Горячая слеза капает на мою руку, держащую ее за подбородок. Я возвращаюсь в реальность. Слезы текут по ее щекам. Лера уже не пытается их сдержать. Нижняя губка подрагивает, а карие глаза окончательно утонули в пелене слез. Она вот-вот разрыдается, но все еще сдерживает себя, покорно ожидая моего решения. - Лера…. Лерочка моя. - С-сааш…. – едва выдавливает она. - Иди ко мне, родная… Она кидается в мои объятья, неистово крепко обвивая мою шею. Она уже не в силах сдерживать себя и просто рыдает у меня на плече. Сквозь плач можно разобрать лишь некоторые слова. - Сааааш…. Простииии меня дуру…. - Ну тише ты, тише… Все хорошо. Я люблю тебя, слышишь? Лю-блю! - Я тебя тоже очень люблю!!! Санечка, Сашенька, Сашенька, родной мой!!! Она бросается целовать меня, везде, куда только может достать. В губы, в щеки, в лоб, виски, шею… Я обнимаю ее крепче и наконец, накрываю ее губы долгим страстным поцелуем. Это немного успокаивает ее рыдания. Оторвавшись от нее, я ласково вытираю ее слезы тыльной стороной ладони. Лера вновь всхлипывает. - Саш… Я так боялась… - Чего? - Того, что ты… ну… не захочешь меня видеть… Со мной ведь одни проблемы. Мы с тобой знакомы чуть больше двух лет, а уже вон сколько всего приключилось… Саш, на мне, наверное, проклятие какое-то…всем приносить одно лишь горе. - Перестань нести чушь! Лерк… Ну посмотри на меня. Ну… А то, что мы через многое прошли, так это даже лучше. Наши с тобой чувства прошли, как говорится, огонь, воду и медные трубы. И даже больше. И все-таки мы вместе… - Угу… - она снова всхлипывает и кивает. - Ну вот и хорошо. Пойдем-ка домой. Нам с Ванькой очень нужна наша мамочка… Она поднимает на меня заплаканные глаза и робко улыбается. Я не могу сдержаться и снова целую ее. Как же я скучал по ней! По ее улыбке, по ее глазам… По ее пухлым губам, влажным и соленым от слез. По ее ласке и любви. Лера стала частью меня. Нет, она стала всем. Она – мой мир… И я искренне надеюсь, что я смог стать для нее всем. Заменить ей целый мир. И положить к ее ногам весь белый свет. Ведь он для меня ничто без нее. Мы вообще ничто друг без друга. Но нам ничего не страшно, когда мы – ВМЕСТЕ… Конец.
Песчаная Эфа: Ух, я дочитала! Лерка, конечно, постаралась, но могла бы и предупредить Гордеева. А то вон какая самостоятельная выискалась... Поломало девочку... Рос, спасибо за фик!!
Rosland: Песчаная Эфа пишет: Лерка, конечно, постаралась, но могла бы и предупредить Гордеева. А то вон какая самостоятельная выискалась... Поломало девочку... Мне Чехова всегда казалась такой - жутко упрямой и старающейся все взять на себя, взвалить на свои плечи. Это она так пытается уберечь близких от опасности, наверное. Песчаная Эфа пишет: Рос, спасибо за фик!! Тебе спасибо за комментарий
полная версия страницы